– Я собирался вас найти, – произнес голос в голове Купревича. Оказалось, не только в голове: он сказал это вслух, хотя и не собирался. Как и искать Баснера.
Баснер придвинул соседнее кресло (жаль, что оно оказалось не занято).
– Правда собирались?
Купревич пожал плечами.
– Вы сидите лицом к улице, – сказал он. – Посмотрите, может, увидите. Напротив, в кафе. Столик у окна.
– И что?
– Двое за столиком. Если, конечно, видно. Стекло может отсвечивать.
– Никого там нет. А в чем дело?
– Ни в чем, – буркнул Купревич. Нет – и хорошо.
– Послушайте, – возбужденно заговорил Баснер. – Я всю ночь не спал. Думал. Как все это могло произойти. Мы говорили о фальсификации прошлого, просто говорили, и все. И вот… Я не понимаю: зачем? Почему Ада так поступила со мной?
– Простите, – прервал Купревич поток слов, понимая, что, если Баснера не остановить, он будет повторять одно и то же, как зацикленная компьютерная программа. С каждым повторением станет все больше нервничать, и закончится это срывом, рыданиями или чем-нибудь еще более неприятным и бесполезным.
– Простите, – повторил он, когда Баснер споткнулся на слове, – ваш паспорт с собой? Можно посмотреть? В самолете мне это не пришло в голову.
Баснер молча достал портмоне, раскрыл, долго в нем что-то рассматривал, хотя Купревич видел: паспорт лежал на самом виду. Наконец Баснер вытащил документ и протянул Купревичу.
Третья страница. «Married. Ada Basner-Teplitskaya».
Свою фамилию Ада оставила, присоединила к фамилии мужа.
– А ваш паспорт?
Купревич показал. Баснер долго изучал страницы, даже ощупал, будто хотел вырвать лист. Купревич выхватил документ из дрожавших пальцев и прижал к груди обеими руками.
– Зачем? Это глупо. Чего вы хотите добиться? Наследства у Ады нет. Никакого. Артистка.
Показалось Купревичу, или Баснер действительно произнес это слово с оттенком осуждения?
– Мы ведь интеллигентные люди…
Ну да. Неприкрытая просьба не бить морду. Неужели это желание написано у Купревича на лице?
– После свадьбы мы поехали в путешествие, – вспомнил Купревич. – Сергиев Посад, Кострома, Муром…
Баснер замотал головой.
– Нет! Киев. Минск, там у меня двоюродный брат.
– А в детстве Ада лежала в Седьмой детской больнице, когда у нее была корь…
– Да, палата выходила во двор-колодец, вызывавший у детей депрессию…
– Вы все еще не поняли? – спросил Купревич.
Баснер смотрел в потолок.
– Вы первый начали разговор о фальсификации истории.
Баснер дернулся.
– Именно! Все это, все, что вы говорите, – фальшивка! Я спрашиваю: зачем? Почему совпадает детство, а потом – все разное?
Купревич ответил не сразу. Подождал, пока