– Шрамолицый? Я и не знал, что ты умеешь сидеть в седле. Если на то пошло, я вообще подозреваю, что ты поклялся кому-то глаз с меня не спускать, а там будь что будет. Ну да ладно. Ты лучше скажи, ты и впрямь способен держаться верхом? Или мне в любую минуту надо ждать, что ты вот-вот сломаешь себе шею?
Солдат зарделся, но все же выпятил грудь, с вызовом встречая насмешку.
– Центурион, я ведь из деревенских, еще во-от таким щеглом научился скакать во весь опор. А что касается твоих намеков… Ты ведь не собираешься носиться по здешним холмам без нашего пригляда, я надеюсь?
– «Нашего»?..
Шрамолицый стал окончательно пунцовым, но уже не от смущения, а скорее от праведного гнева.
– Хочу напомнить, центурион, что ты ведешь себя диковато, если не сказать хуже. Причем с самого первого дня, как появился в нашей когорте. Все лето напролет ты будто нарочно бросаешься из одной мясорубки в другую, ничуть не задумываясь о судьбе тех, кого тащишь за собой, не говоря уже про ту девчонку, что вздыхает по тебе в Шумной Лощине. У нас в Девятой все как один уверены, что ты одержим тягой к смерти, так что мы договорились сберечь тебя живым хотя бы до зимы. Но из всех наших я один умею держаться в седле, так что…
Он умолк, заметив, что Марк уже не слушает, а глядит поверх его плеча, да еще отчего-то усмехается.
– Может, ты и прав, Шрамолицый. А может, и нет…
Солдат обернулся и увидел, что за спиной выжидающе стоит Кадир. Марк вздернул бровь.
– Ты тоже записался в няньки, Кадир?
Тот помотал головой, не забыв укоризненно взглянуть на Шрамолицего.
– Вот молодец, успел-таки подгадить. Стоило на минуту оставить тебя наедине с центурионом, как ты возьми все ему и выложи. Иди-ка лучше посиди на лошадке, а мы тут потолкуем.
Весь красный и пристыженный, солдат шмыгнул в строй дожидаться своей очереди на задерганную кобылу, а Марк подарил опциону недоумевающий взгляд.
– А ты-то какими судьбами? Что, в нашей Девятой сыскались новые офицеры тебе на замену?
Кадир дернул плечом.
– Я всего-то намекнул трибуну, что умею держаться в седле. Он и решил, что лучше нам побыть некоторое время рядышком. Посох мой он отдал Морбану, теперь его очередь лупить солдат промеж лопаток, а Трубач отныне будет дважды в день протирать тряпочкой сигнум, которой таскал Морбан.
– Умеешь держаться в седле, говоришь? И насколько хорошо?
Кадир усмехнулся, и Марк поймал в его лице искорку глубинной уверенности и спокойствия – нечто, чего он еще никогда не видел за все те недели, что они провели вместе после первого знакомства в порту Арабского Городка.
– Да так, держусь, не падаю…
Что-то