Но всегда есть надежда. Недолго уныние жи́ло. Прошло, точно в ту же секунду, когда девчуля прошла. Не низка, а немного высо́ка. И с тонкими ножками. Сзади посмотришь – со слегка широкими бёдрами. Недалеко взгляд отводя, в чёрных джинсах, таких же носках. Но лишь два айсберга были преградой сей строгости. Ботильоны из кожи. И красные, как сами льдины, и такие же кожаные, глыбы внизу – каблуки. Точно прямая игла. Прекрасная смесь всеобъемлющей строгости и острой будто насмешки над остальными зеваками. Отлично передавала косуха, почти как обувь. Такая же алая. Такая же кожаная. Длинные волосы прямо по те самые бёдра. Чуть развивались. Но не по ветру, а вследствие шага. А может, и тысячи. Точно ветки каштана, уходящие от кроны. Впрочем, и цвет не подвёл.
Если быть честным, присутствует чуть искушение даже. Ноги, походка, спина. И всё это лишь обратная сторона того солнца. Нелепо просто подумать о предстоящем.
Держа руки в карманах, шагая со скоростью пули так, что даже листья взлетали. Все пожелтевшие, и даже немного зелёные. Вялые. То ли дело. Когда пасмурно, по – другому – то быть и не может. Совершенно интересней становится, когда темнота кучевых облаков сменяется пустынною тьмой подворотни. Едва – ль завернуть успела девчуля, так сразу оказия. Чуть ступила немного тем айсбергом в лужу. Повезло лишь немного обрызгать ей ножки. Даже не обрызгав чёрные джинсы. Но недоумение уже наступило, побуждённое совсем скромным звуком. Будто рыбка в воду нырнула.
Через ту же секунду на едва различимом лице форма глаз поменялась. Превратилась из почти ровного круга в прикрытую веками чашу в тени, внутри которой плавали синие яблоки, устремлённые вверх от недовольства.
Очнувшись от лёгкого недовольства, отдёрнув ногу, она совершила три шага вперёд и тот час замерла. Перед нею стоял силуэт. Не просто стоял – рисовался! Наводящий страх, силуэт приближался. Он чуть ниже был девушки. Немного лохматый. И кепочка была странноватая. Чуть ни цилиндр. Бордовая куртка, брюки коричневые, да чёрные туфли. Затёртые. Почти как из печки. Силуэт рисовался всё больше. Нога, как тонкий рычаг. Дёргалась то одна, то вторая, тот самый силуэт приближая. Почти до конца не раскрыта загадка. Тайной тени лицо его было. Но, по мере темноты удаления, свет всё подкрадывался. Шаг за шагом, высокие ноги девчули отходят. Шаг один, шаг второй, за ним третий.
Стараясь уверенной быть, строя из себя чуть ли не рыцаря, она отступала тактично. Будто совсем невзначай. Шаг первый, второй, а на третий свет уже чаши пронзил. Солнце их не щадило.
Тут же открылось лицо. Лоб, вполне себе средний. Можно даже плавный – сказать. Волны – брови, уходящие вниз от виска. Большие чаши – глаза слегка были строгие, пока в них не ударило солнце. Нос, чуть меньше обычного. Губы с хитрыми, вечно поднятыми вверх уголками. Подбородок