Покер с акулой. Дарья Донцова

с полупокосившимися заборами. «Улица Матросова, дом 12» – было намалевано белой краской на первом домишке. Недоумевая, куда подевались одиннадцать предыдущих зданий, я толкнула калитку и оказалась в захламленном дворе. Значит, Писемский ошибался, Ксюша жила не на улице Космонавтов. Слева, у полуразбитого кресла стояла огромная ржавая ванна, справа высилась поленница. Покосившиеся ступеньки жалобно запели под моей тяжестью, дверь распахнулась, и ноги ступили внутрь невероятно грязной комнаты. Всюду, куда только хватало глаз, тянулись немытые банки, висели вонючие тряпки, ведра и сита.

      – Есть кто живой? – крикнула я.

      – Чего надоть? – раздался голос.

      Тут же отворилась другая дверь, на меня пахнуло стойким ароматом перегара. В проеме стояло существо мужского пола неопределенного возраста. Красные опухшие глазки, всклокоченная сальная шевелюра, трехдневная щетина, на плечах – драный ватник, на ногах – калоши. Ален Делон, да и только. Небось, как французский актер, тоже не пьет одеколон. Правда, про бурбон, наверное, не слышал, обходится самогонкой.

      – Чего надоть? – повторило небесное создание, яростно скребя подбородок черными ногтями. – Ты кто будешь, пенсию носишь?

      Его глаза с надеждой заблестели, но я порушила его мечты:

      – Ксения Федина здесь живет?

      Если бедная девочка пошла на кражу, чтобы вырваться из этой обстановки, ее даже и упрекать нельзя!

      – Ксения, Ксения, – забормотал хозяин, морщась, – кто ж это такая будет?

      – Сестра твоя, уебище, – донеслось из избы.

      – Ксюха! – обрадовался братец. – Так она померла!

      – Когда? – спросила я, чувствуя ужасную усталость. – Когда?

      Собеседник расстегнул ватник и начал чесать грудь. Может, у него блохи?