– Кто-то из нас бредит. Жаль только, что у «кого-то» в руках боевое оружие. Сейчас 18 июня 1979 года, и вы находитесь на аэродроме Вяземского учебно-авиационного Центра ДОСААФ. Оглянитесь вокруг – тут что-то похоже на 1941 год? Кроме, может быть, вас.
Жигарев задумался. Действительно, именно он и его люди смотрелись инородно, если считать верным утверждение подполковника в обычности ситуации для него. Он достал из внутреннего кармана удостоверение и протянул подполковнику. Тот взял в руки и стал внимательно читать, посматривая на Жигарева. Сложил, в глубокой задумчивости сдвинув фуражку на затылок. Потом вернул удостоверение и полез во внутренний карман кителя. И вот уже Жигарев с удивлением вчитывался в черные строчки удостоверения подполковника ВВС СССР Рябцева Л. И., начальника штаба ВУАЦ ДОСААФ. Выданного в июне 1956 (!) года тогда еще лейтенанту.
– Почему на вас погоны? – с подозрением спросил он у подполковника.
– Так с 1943 года носим. По приказу Сталина, – опередил с ответом начальник караула. Рябцев утвердительно кивнул.
Теперь уже Жигарев сдвинул фуражку на затылок.
– Уберите оружие, – обратился он к своим людям.
Встречающий караул опустил стволы «мосинок» без команды. Люди они были пожилые и такие страсти им явно не нравились.
– Трофимыч! – обратился начкараула к одному из прибежавших по тревоге из караулки. – Принеси вчерашнюю газету.
Трофимыч закинул винтарь на плечо и похромал к караульному домику. Остальные молча пытались решить вопрос с определением времени и что с этим делать.
Через минут семь Трофимыч вручил Жигареву газету «Сельская жизнь» за 16 июня 1979 года. Пятница. В ней рассказывалось об успехах СССР на международной арене и на полях сельского хозяйства.
Жигарев вытер выступивший пот на лбу и потерянно посмотрел вокруг.
– Мы вылетели из Москвы на рассвете 15 июня 1941 года. Я летел в Минск в Штаб ВВС Западного Особого округа, – растерянно произнес он.
– Через неделю началась война, – тяжело, но уверенно произнес Рябцев.
– Немцы все-таки напали?
– Да. В четыре утра 22 июня. Эта война стоила нам двадцать миллионов жизней, – ответил Рябцев.
– Они там… а я… тут! – В голове Жигарева не укладывалось, что он практически стал дезертиром.
– Ладно. Чего тут в поле стоять? Начальник караула! Продолжайте службу. Дежурный! Подскажи экипажу, как и чем закрепить самолет. А мы, товарищ генерал-лейтенант, поедем в штаб. Если опасаетесь, пусть с нами едет ваш порученец. Да, еще! Дежурный, пришлю машину вторым рейсом, отвези остальных в столовую, распорядись насчет завтрака. И скажи, пусть принесут что-нибудь поесть мне в кабинет. На всех.
Сил возражать у Жигарева уже не было. Он был просто раздавлен ситуацией и знанием, что там – в его времени – через неделю советские летчики будут сражаться за Родину. А он не то что предупредить об этом не сможет, вообще будет числиться дезертиром. Подполковник распахнул правую дверцу автомобиля, Жигарев автоматически