– Всех касается, – я неумолим, – но раз уж летел с Феликсом, с тебя и начну…
Развернув его карту, кладу рядом со своей, и шляхтич досадливо закусил губу, видя разницу сильно не в свою пользу. Но я неумолим…
Разношу его деликатно, выбирая выражения…
… заранее заготовленные и отрепетированные, вплоть до пауз, жестов, интонаций и возможных ответов.
Дзержинский краснеет, бледнеет, кусает губу, но я с настойчивостью бульдога пережёвываю каждую его ошибку. Мне и самому решительно неловко, отчего поляку становится вдвойне горше.
Шляхетский гонор, помноженный на чуткость человека совестливого, не даст ему забыть ни сам разнос, ни тем более – то мучительное ощущение, с которым я устраиваю ему выговор. Человек он порядочный и умный, и не может не видеть моих красных ушей, запинок и общего впечатления того, что я с превеликим удовольствием обошёлся бы без подобных сцен!
– … пан Щенсны, как вы можете объяснить отсутствие на вашей карте столь крупных ориентиров, как скальный гребень, хотя и невысокий, но решительным образом непроходимый для транспорта?
Мне и в самом деле стыдно! Отчасти – потому, что я не любитель подобных сцен. Отчасти – потому что многие ошибки его прямо-таки смехотворны и напрашиваются в учебники – как эталон того как делать не надо.
… а отчасти – потому, что спровоцировал эту ситуацию – я! Все эти детские ошибки, снисходительные улыбки профессионала, не нуждающегося в объяснениях… я!
С Владимиром Алексеевичем общаемся мы почти каждый день, так что бывшего опекуна я знаю так хорошо, насколько это вообще возможно. Приходилось пару раз выслушивать даже откровения интимного характера по пьяной лавочке… Вот уж без чего я решительно бы обошёлся!
Человек он тщеславный и самолюбивый, но в Российской Империи его звёздной болезни не давала разыграться суровая российская действительность, в коей дядя Гиляй был хотя и не пешкой, но уж точно не ферзём! Церковь, власти… да и супруга, Царствие ей Небесное, удерживала мужа на земле.
Здесь, в Дурбане, первое время якорем служила болезнь Нади, но как только она уверенно пошла на поправку, рецидивы звёздной болезни стали приключаться с Владимиром Алексеевичем всё чаще. В принципе, ничего страшного, далеко его "болезнь" не заходит, и наткнувшись на колючую действительность, эго бывшего опекуна сдувается до приемлемых размеров.
Вот только одно дело – эго обычного, хотя и именитого репортёра, и совсем другое – городского головы в преддверии войны! В таком разе невнимание к мелочам и ощущение непогрешимости могут аукнуться слишком многим.
… ну а приглядевшись, я понял, что звёздная болезнь охватила многих из нас.
Мишке хватило всего одного памятного разговора, а ради прочих пришлось разрабатывать психологические этюды по маканию мордой в грязь.
Несложно, на самом-то деле… Стыдно поступать так с друзьями, но именно что сделать – не сложно.
Сперва – подать