Зато и ого! За полдня чуть не со всеми репортёрами Одесскими познакомились, и… я ковыряюсь в памяти и спрашиваю неуверенно:
– Я што, на работу подрядился?
Владимир Алексеевич засмеялся до слёз.
– Карикатуры «Одесским новостям», и фельетоны «Одесскому листку» обязался.
– Я?! Фельетоны?! – опекун кивает, улыбаясь в усы. Бум! Моя голова упала на сложенные руки.
– А со стороны бойко всё, – неуверенно сказал Санька, пока Владимир Алексеевич делал официанту заказ, – такой весь дельный-додельный!
– По возможности, – успокоил меня дядя Гиляй.
– Ну и то… Ничего ведь не помню!
А опекун уже привстал и машет кому-то…
– Сергей! Уточкин!
Фира с утра задумчива и немножечко меланхолична.
– Мне таки показалось, или Владимир Алексеевич не в большом восторге от меня и нас вместе? – осведомилась она у матери, отложив наконец книжку в сторону.
– Мине показалось, шо тебе не показалось, – в тон ответила мать, не прерывая готовку.
– Он таки антисемит или просто так?
– Он? – Песса Израилевна задумалась, – Не думаю, шо да, но и не могу сказать за нет. Друзья среди наших есть, но с нами скопом не так штобы и дружит.
– В таком случае почему бы и не да? – в глазах девочки набухли слёзы, – я ведь красивая! И умная!
– Ох, доча… – Песса Израилевна тяжело склонила голову, – если б всё было так просто! Не думаю, шо он имеет конкретное за тебя, но ты сложности видишь? Или так думаешь, шо как по васильковому полю, всё красиво и просто?
– Церковь?
– Она! А ещё общество. И наши здесь ничуть и нигде не лучше. Лучше быть пусть несчастной, но еврейкой, чем счастливой, но просто. Так они считают!
– Кому лучше?
– Хм… – пожатие плечами и задумчивость, – кому-то не нам, доча!
– Вот! – маленькая ладошка легла на переплёт, глаза сощурены, – Потому я буду просто! Просто счастливой, без оглядки на других!
Третья глава
Провожать Владимира Алексеевича на вокзал приехали только самые близкие из одесских знакомцев – человек тридцать, может чуть больше. Такой себе цыганский табор, только што без «ай-на-нэ!»
Шум, гам, обнимания, рукопожатия по десятому разу, передавание приветов общим знакомым и гостинцев – наперебой. Южане!
А чемоданов, баулов! Рыба вяленая и копчёная, с запахами на весь вокзал, какое-то вино и наливки, сувениры – лично сделанные, или притащенные Бог знает откуда, стопки газет для передать другим, брошюрки разного рода, подписанные авторами книги, засахаренные фрукты и чорт знает, что ещё!
Дело уже к послеобеду, поэтому многие тяпнутые, да по летнему времени. Не так штобы и сильно, но и не так штобы слабо. В плепорцию. Морды весёлые, красные, руками как те мельницы ветряные при урагане махают.
Гудок, и началось! Чисто муравейник разворошенный. Выскакивают, заскакивают, снова выскакивают. Южане! Даже те, которые с северу. Одесситами быстро становятся!