Я чуть обнял худые, трясущиеся от рыданий плечи, хотя вонь, исходящая от ее тела, почти парализовала мое дыхание. Курнос, мой товарищ во многих поездках, никогда не мог похвастаться сколько-нибудь сносным запахом. Так вот, девушка эта вполне могла бы оказаться его родной сестрой.
– Знаю, – прошептал я успокаивающе. – Знаю. Не бойся, я помогу тебе.
Меня и самого позабавили эти слова, поскольку именно я должен был ее бояться, а не наоборот. Правда, ваш нижайший слуга – человек, обученный владеть оружием и умеющий, с Божьей помощью, справляться с неожиданностями, но рядом с ней шансы мои были не больше, чем у мухи против паука.
К счастью, ничего не указывало, что она собирается на меня напасть. И хорошо: ведь мысль о том, что я могу закончить жизнь с разорванным горлом в грязном закоулке занюханного городка, была мне не по нраву. Конечно, хорошей смерти не бывает – все они делятся на скверные и очень скверные. Но такая – была бы очень, очень скверной.
Чувство эдакой беспомощности было для меня новым и тревожным. Ну, может, и не совершенно новым, ведь некогда я уже испытал подобное рядом с человеком, который тоже был клеймен знаком змия и голубки. Тогда мне удалось уйти не только живым, но и вооруженным ценным знанием. И я надеялся, что теперь все закончится не хуже.
Однако мне следовало увериться, что девица – именно та, за кого я ее принимаю, а не обычная сумасшедшая, одаренная небывалой быстротой движений. Я знал, что порой безумцы в приступе ярости могут выказывать небывалую силу. Не раз и не два я видел слабых с виду женщин и мужчин, которых даже несколько крепких мужиков не могли вырвать из пляски святого Витта.
– Не покажешь ли мне знак? – спросил я так ласково, как только сумел. – Могу ли я его увидеть?
Некоторое время она тяжело дышала в моих объятиях, потом отступила на полшага.
– Да, – ответила. – Увидишь знак. Хорошо. Поверишь, верно?
В последних словах зазвучало такое смирение, что я невольно протянул руку, чтобы погладить ее нечесаные космы. Она же, не отодвигаясь более, скинула с правого плеча плащ и дернула темную от грязи льняную рубаху. Обнажила руку. Там, на худом плече, виднелся отчетливый рисунок: змий и парящая над ним голубка. Рисунок один в один как тот, о котором вспоминал барон Хаустоффер, говоря о нем как о своем родовом гербе.
– Спасибо, – я помог ей снова закутаться в плащ.
– Ты же теперь скажешь мне, верно? – Она глядела на меня горящим взором. – Скажешь, что мне делать? Да? Скажешь?
– Ты должна отдохнуть, – сказал я медленно и отчетливо, чтобы до нее дошел смысл моих слов. – Я проведу тебя в безопасное место. Тебе нужно выспаться, умыться, что-нибудь съесть… Те люди… они могут вернуться…
– Да-да-да. – Она снова вжалась в меня всем телом. – Не следует убивать! Мне не следует убивать!
И именно тогда, услышав эти слова, я почувствовал, как ледяная волна бежит у меня от затылка до копчика. Эта женщина не просила, чтобы не убивали ее! Она убеждала сама себя,