Когда инфляция начала зарождаться в конце 1921 года, она не сразу была воспринята всерьез[13]. Немцы понимали, что цены растут, но это не говорило им о том, что валюта постепенно рушилась. Немецкие банки имели долги, практически равные своим ресурсам, и поэтому были застрахованы. Многие предприятия владели такими ценностями, как земля, заводы и оборудование, которые имели номинальную стоимость, и тоже были застрахованы от коллапса. Некоторые компании имели долги, которые испарялись по мере обесценивания средств, так что компании обогащались путем освобождения от долгов. Многие крупные немецкие корпорации имели филиалы за границей, располагавшие твердой валютой и спасавшие головные учреждения от краха.
Бегство капитала – традиционный ответ на обесценивание валюты. Те, кто имел возможность обменять марки на швейцарские франки, золото или другие валюты, так и сделали, тем самым переместив свои сбережения за пределы страны. Даже немецкая буржуазия не сразу заметила надвигающийся крах, так как обесценивание валюты уравновешивалось выручкой с фондовой биржи. Наконец, те, кто работал на государственных и профсоюзных предприятиях, был застрахован от кризиса с самого начала, так как государство выплачивало зарплату, соразмерную с уровнем инфляции.
Конечно, не все имели государственную работу, портфель биржевых акций, номинальные ценности или твердую валюту. К этому слою общества относились пенсионеры среднего класса, которые держали все свои сбережения в банках. Эти немцы были разорены. Многим из них пришлось продать всю мебель, чтобы хоть как-то прокормить себя. Пианино пользовались спросом и превратились в своего рода валюту. Некоторые пожилые пары, которые потеряли все свои сбережения, шли на кухню и, держась за руки, вставляли свои головы в духовку и включали газ. Имущественные преступления стали обыденностью, а позднее распространились и бунты.
В 1922 году инфляция переросла в гиперинфляцию, когда Рейхсбанк сдался и начал печатать больше денег, чтобы удовлетворить потребности государственных работников. Один доллар США стал настолько ценным, что американские туристы не могли его потратить, так как торговцы не могли найти столько миллионов марок, чтобы разменять его. Кафе и рестораны предлагали оплачивать еду до того, как ее подадут, потому что цена