– Ты занимался случаем самоубийства два с половиной месяца тому назад? – спросила Мина в его спину. – Тринадцатое января, Агнес Сеси, двадцать один год.
Рубен замер, не донеся вилку до рта.
– Да, что-то такое было… А в чем дело?
Он поморщился, когда Мина, выдвинув стул, села напротив, закатил глаза и положил вилку.
Мина старалась не думать о грязи, скопившейся в этой комнате, и о всех крошечных существах, от которых сразу зачесалось тело. На работе она держалась, но это забирало столько энергии, что дома вечером Мина без сил падала на диван. Она опустила рукава, чтобы защитить кожу от нежелательных соприкосновений, облокотилась на стол и посмотрела на Рубена:
– Рассказывай.
– Ну… что тут рассказывать? Я и Линдгрен – он из молодых – прибыли на место первыми. Сразу было ясно, что это самоубийство.
– Откуда?
Рубен снова вздохнул. Тоскливо взглянул на холодные фрикадельки в соусе, уже покрывшемся пленкой. Мина игнорировала его голод. Рубену не следовало обедать в буфете отделения полиции, хотя бы из гигиенических соображений. Он еще будет благодарить ее за это.
– Выстрел в рот. Оружие с ее отпечатками лежало рядом. И никакой верхней одежды, несмотря на зиму. Короче, все признаки того, что она не была в ладах с головой.
– Предсмертная записка?
– Нет, никакой записки. Но Агнес долго лечилась от депрессии. Несколько раз лежала в больнице Святого Георгия. Никто из ее знакомых не удивился, узнав, чем она кончила, включая приятеля, с которым она снимала квартиру.
– Что, совсем никаких подозрений?
– Ты имеешь в виду подругу? Разве поначалу, поскольку предсмертной записки все-таки не нашли. Такие эксцентричные особы обычно оставляют записки. Кроме того, это приятель позвонил в полицию. Но подозрения отпали после того, как мы нажали на него на допросе… Похоже, минутная слабость, если учесть, что все произошло на скамейке в парке. Почему ты об этом спрашиваешь?
– У тебя есть фотографии? Тела? Места преступления?
– Какого места преступления? Я же сказал, это самоубийство.
Но Мина не слушала. Ей предстояло объяснение с коллегами, но для начала не мешало взглянуть самой.
– Пойдем. – Рубен со вздохом поднялся со стула.
Мина заметила, что он не убрал за собой поднос. Хотела спросить, не работает ли здесь, в буфете, его мама, но воздержалась. Мужчины болезненно воспринимают такие замечания, а Рубен вообще обидчив. Кроме того, Мина нуждалась в его помощи. Он направился к лифту, она – за ним.
Того, что она только что услышала по телефону, вполне хватило бы, но фотографии могли стать хорошей опорой ее версии. Если подозрения Мины подтвердятся, это изменит все.
– Что случилось? – Юлия вошла в комнату с перекинутым через руку пальто. – Я собиралась домой, но тут позвонила Мина… она мне так ничего и не объяснила.
– Мне