Распрощались они совершенно довольные друг другом.
– Так нечестно, – буркнула я, пока Эрихард ставил смартфон на подзарядку.
– Кто бы говорил, – не проникся серьезностью моих страданий он.
– Что это ты имеешь в виду?
– Снежность, ты очаровала не только мою семью, но и всю Тенерру. Естественно, что я тоже хотел понравиться твоим родным. – Поймав меня, он медленно-медленно потянулся к моему лицу… и когда сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым, просто потерся носом о мой нос. – К тому же теперь я уверен, что они у тебя нормальные. До сих пор еще оставались некоторые сомнения.
Кажется, снова дышу.
Забота окутывает невидимым коконом.
И будто бы не было всех этих дней разлуки и слез…
– Я тоже тебя люблю, – выдохнула эмоционально.
– Знаю.
Речь шла бы не о тенерском кронсе, если бы все было легко. Не прошло и часа, как этот несносный тип опять умудрился довести меня до белого каления!
Дважды.
– Какого уррга? – Заряжающийся телефон пристраивал на полку Эрихард, и закономерно, что он обратил внимание на то, что там еще лежало. – Ллана, зачем тебе фото какого-то непонятного мужика? Да еще такие большие.
Недовольный такой.
Я чуть не прыснула.
– Это постер, вообще-то.
– И?
Он был почти серьезен.
Чем я заслужила самого ревнивого мужчину во всех мирах?!
– Ну… он красивый. И популярный музыкант.
– Ллана!.. – Увы, в моем имени нет рычащих звуков, поэтому получилось не так впечатляюще, как должно бы.
– И я его снимала. Года два назад.
– Прошло уже достаточно времени, – решила ледяная наглость. – Пора выкинуть лишний хлам.
– Эй, отдай!
Я метнулась вперед, но Эрихард оказался проворнее. Ушел в сторону, перемахнул через кресло и, пока я раздумывала над следующим шагом, оказался рядом, скрутил и бросил на кровать. Сам, все еще с плакатом, смылся к противоположной стене. Ах так?! В него полетели подушки.
Минуту спустя они же летели уже в меня, и в отличие от некоторых я не умела так ловко уворачиваться. Вот ледышка бессовестная!
Еще через некоторое время я уже толком не помнила, из-за чего началась баталия. Мы швырялись подушками и моим мягким зайцем, смеялись до слез, а поймав, Эрихард так хитро завернул меня в кокон из одеяла, что я перечислила штук двадцать сочных эпитетов в адрес чьей-то ледяной личности, пока выбралась.
Было что-то совершенно замечательное в том, чтобы не быть кронсом и его