Свалившись в кучу-малу на пристани, статуи ворочались, пытаясь подняться. Мель малость подумал и вновь взялся за рукоятки, решив довести дело до конца, но вдруг будто сам воздух вздрогнул – и всё замерло.
Радята облегченно выдохнул. Садко был весь в крови, рубаха порвана в лохмотья, но ничего, главное – жив! И сидит верхом на вылупившем глаза чернобородом супостате, а дальше, слева у стены, ползает и ищет чего-то на полу какая-то девица.
– Сюда давай, быстро! – крикнул капитан.
Радята поудобнее перехватил палицу и уже собрался бежать на выручку, как услышал знакомые тяжелые шаги. Он обернулся и невольно выругался – проклятые статуи все-таки разделились. Часть пошла за Жданом, а эти двое, с бронзовыми мечами на изготовку, увязались за поваром. Этого-то он и боялся – что выведет врагов прямо к капитану!
– Тут истуканы! – попытался объяснить Радята, но Садко лишь затряс головой.
– Сюда давай, говорю! Этого гада скрутить надо и обыскать!
Воля капитана – закон, и кашевар бросился на помощь, оставив попытки рассуждать. Раз надо супостата крутить, значит, скрутим! Поскользнулся на мраморном полу, заплясал на месте, размахивая руками, чтобы не упасть, – чуть палицей себе голову не размозжил! Из-под каблука выскользнуло что-то мелкое и круглое, стрелой полетело мимо Садко и замерло на полу, неподалеку от странной девушки. Та, увидев шарик, радостно вскрикнула, бросилась к нему, схватила, что-то зашептала, будто нашла давно потерянную любимую вещицу.
А Радята, подбегая к капитану, уже успел обругать себя. Мол, ну как всегда, вот ведь нелепо-то как вышло, неловко… Тоже мне, воин великий! С тяжелой палицей в потных ручонках, еще и наступил на шарик, чуть не растянулся на мраморе людям на потеху!
Из-за угла выступили истуканы, и нога в ногу, как на смотре, двинулись прямо к людям. Радята присел возле Садко и брызжущего слюной, что-то шипящего богато разодетого пухляка и отложил палицу. Следуя капитанским указаниям, прижал лапищи врага к полу; капитан же чуть привстал и с мощного замаха саданул кулаком чернобородого по скуле. Тот сразу обмяк, а Садко принялся торопливо обшаривать его одежду.
– Где же?.. – бормотал новеградец, роясь в поясном кошеле и косясь на приближающихся каменных воинов.
Радята себя считал человеком не слишком умным, а в том, что происходит, – с ходу не разобрался бы и мудрец. Да только тут и дурак бы сообразил, что капитан не успеет найти