Это напомнило ему старый мультфильм: селезня Даффи разбойник заставлял снести золотое яйцо. Даффи хорошо знал, что не может снести яйцо, тем более золотое. Но тянул время, обманывал и разводил на дорогие безделушки, которые якобы помогали ему сосредоточиться. Тянуть время… в этой ситуации это невозможно. По какой-то причине все хотели уладить свои дела до полдевятого. И тогда до него дошло: или Вольф, или Юдита. Вольф хотел понизить ПО депутата, Юдите, то есть ее заговорщикам, нужно, чтобы депутат переступил второй порог. Противоречие. Откажет Вольфу – погибнет, выполнит его задание – выживет, но дочь не увидит, поскольку Юдита запрячет его в тюрьму за преступления по целой куче статей, о которых он даже не знал.
Он стоял на Батория и только сейчас понял, что не вызвал машину. Коснулся экрана коммуникатора. Проверил, есть ли какие-нибудь данные, что будет делать Крушевский в восемь тридцать. Оказывается, с семи до восьми его ждали дебаты в Совете. Что он может сделать через полчаса? С двумя шлюхами занюхивать белую дорожку в отельном номере?
В ожидании машины он рассматривал людей. Семья садилась в автотакс – автоматическое такси. На Мокотовском поле, может, и не было так заметно, но статистические семьи появлялись все реже. Часто выбиралась независимость, словно в ожидании, что эти странные времена пройдут. Но они не пройдут, Кольца никуда не долетят. Крутятся по кругу на солнечной карусели. Чертовом колесе. Четки городов нанизаны на гравитационную нить. Скорость вращения выбрана так, чтобы имитировать гравитацию, время вращения вокруг Солнца идентично старому земному году. Отсюда не убежать. Нельзя даже забрать Марысю и переехать в другой город. Процедуру эмиграции усложнили настолько, чтобы у желающих сразу пропадала охота в это лезть. Для отказа достаточно мелочи, а разбитая семья – это больше, чем мелочь. Он будет тут кружиться. Живой или мертвый.
Харпад упал в кресло Триумфа и включил автопилот. У него не было сил вести машину, не было сил задать даже маршрут: он коснулся случайного пункта на карте и просто смотрел в окно. Погода резко изменилась. Ряд одинаковых небоскребов вдоль проспекта Святого Иоанна Павла II размывались дождем где-то на пятидесятом уровне. Триумф медленно ехал по серому каньону рядом с другими серыми машинами. Сбоку время от времени мелькал автодост. На тротуарах серели накрытые зонтами и пленкой прилавки, продававшие вареники и гамбургеры, дальше мелькали серые люди, едва видимые в струях льющейся сверху воды. Даже огни реклам казались серыми.
Тогда он подумал о ней. После расставания с женой он кинулся в вихрь любовных романов, если романами можно назвать ночные приключения, после которых хотя бы одна из сторон была смущена своей вечерней слабостью и хотела только как можно быстрей обо всем забыть. С ней было по-другому. Несмотря на его очередные попойки, она хотела встретиться снова, и он даже не думал ей отказывать.
Новый старт? Новая жизнь?
Только бы не облажаться. Попытаться хоть раз на трезвую голову.
Он нашел в коммуникаторе