– Пока ты будешь жить здесь. – Ортиана подвела раба к клеткам.
Разглядеть новое жилище Леонид не успел. Сзади раздались шаркающие шаги. Он обернулся.
– Привела? – Страшная худощавая старуха, улыбаясь беззубым ртом, рассматривала нового постояльца. – Где откопала?
– На закатной стороне.
– Не больной?
– Да здоров вроде.
– Сейчас глянем.
Бабка покопалась в мешочках, висевших на поясе. Набрала по щепотке измельченной высушенной травы и передала охотнице.
– Дай ему понюхать.
Царьков чихнул так, аж уши заложило.
– Здоров твой самец. Причем гораздо здоровее тех, кого другие вчера и сегодня приволокли.
– Он их победит? – с надеждой спросила Ортиана.
– Если ума хватит. Больше тебе надеяться не на что. Заводи в пятую клеть. Кормить надо? – буднично спросила смотрительница за рабами.
– А как лучше? Может, после боя?
– Жрать! – не выдержал Леонид, которого голод мучил еще до злопамятного приземления.
– А он точно с мозгами. Ладно, девка, ступай домой. Вечером увидишь раба в деле. Веревка ему зачем? – старуха указала на галстук.
– Красиво, – объяснила амазонка.
Мужчине развязали руки уже внутри домика и оставили одного.
«Вот и до клетки докатился, – поздравил себя Царьков, разглядывая одну из стен своего жилища. Она состояла из связанных крест-накрест тонкой бечевой деревянных прутьев типа бамбука толщиной в два пальца. – Так он должен быть легким! Я эту коробку, наверное, сам приподнять смогу…»
Осуществить задуманное не получилось – клетка в нескольких местах оказалась привязанной к вбитым в землю кольям. Замков на дверце пленник не заметил, она запиралась с помощью веревки, которой обматывали прутья калитки и домика.
«Почти первобытное общество. Тогда непонятно, откуда дамочки тряпки на одежду берут и металл для оружия».
Старуха принесла какое-то месиво на плоском металлическом листе с загнутыми по всему контуру краями.
«Это чтобы дикарь не порезался? – спросил он себя, сам же и ответил: – Ценят тут нашего брата!»
Еда выглядела неприглядно, запах аппетита не добавлял, но этого и не требовалось. Начав есть, Царьков не смог остановиться, пока не закончил. А когда проглотил последнюю пригоршню кашеобразной массы, увидел, что поднос отполирован до зеркального блеска.
«Странно. Бегают полуголые с ножами и копьями, а блюда у них изготовлены на автоматизированном производстве?»
Он перевернул поднос и ахнул. Такого собственного отражения он лет двадцать не видел. Даже потрогал рукой лоб, потерявший практически все морщины,