Из секретных ящиков. Клуб любителей изящной словесности. I SU

ада, поднимались в расшатанной клети на поверхность. Поговорил как-то Петя с ним душевно, пообещал найти работу в управлении. Хотя самому страшно было разговаривать на глазах у охранника с собакой. Но всё получилось, должность каптёрщика как раз была вакантная. Юра согласился, хоть и было это не по «понятиям», но мужики ему сказали, что война все спишет. И стал он на поверхности работать. Лечение тоже какое-то назначили, но свет дневной и тепло летнее Юре больше помогли. Теперь, когда он встречал Петю, здоровался с ним, с уважением. Потом пришёл к Пете от зэков посыльный, как бы по угледобытческому делу. Сказал: очень общество тебя благодарит и ежели есть у тебя нужда какая – все сделаем, что попросишь, только если это просьба не идеологическая, а личная.

      А у Пети к этому времени уже не нужда была, а беда настоящая. По их договоренности Людочка ехала на поезде – с вещами, беременная, по летней жаре. Уже и это плохо. Но хуже того было, что не знала она, что не нужно ей до Новокузнецка ехать, а нужно ей раньше, в Прокопьевске на станции сойти.

      И ходил он, когда мог, ко всем проходившим мимо поездам, в окна заглядывал, людей спрашивал, не видел ли кто Людочку. Но и к вокзалу ходить часто не получалось: дневал и ночевал он на работе – по закону военного времени. На столе его рабочем стояла карточка фотографическая. Вот её Петя и отдал зэку, историю свою рассказал и попросил помочь, а уж как помочь – он и сам не знал…

      Людочка ехала через долгую равнину, через степь, через Волгу, сначала через светлые берёзовые леса, а потом и через тёмную тайгу. Чем-то по пути они питалась, и воду из чайника пила. Ходить могла с большим трудом, ноги отекали. Она стала лицом худа и некрасива. Ухаживал за ней сосед, пожилой учитель математики, который ехал в Забайкалье к своим взрослым детям. Они ещё в начале 30-х уехали строить на станции Тихонькой свою национальную мечту, землю обетованную, город Биробиджан. Он был деликатен и услужлив, ходил на коротких вокзальных остановках за кипятком – для себя и для Людочки, а на лесных станциях уже продавали черемшу и землянику, как-то и их он умудрялся покупать, говорил, что Людочке нужны витамины.

      Мужики с «посёлка» ходили теперь на станцию по очереди – встречали все до единого поезда, идущие дальше на восток. Фотографию завернули в бумагу, чтобы не испачкать и краёв не обломать. Передавали её из руки в руки. В этот самый день Людочкин сосед с утра не вставал с постели, заболел. Тогда пришлось ей самой с чайником ковылять к выходу из вагона, где и здоровый человек мог ноги переломать, спускаясь на перрон. Пятиминутная стоянка в Прокопьевске для неё могла обернуться катастрофой, отстать от поезда она боялась больше всего на свете. Вышла, озираясь, подошла к крану, встала в очередь. Тут к ней подбежали два уголовника, за руки схватили, что-то говорят, а она не понимает, визжит, чайником отбивается. Они ей фотографию к самым глазам подносят,