– Тише! – вдруг шипит на меня. – Это я.
В моей крови так зашкаливает адреналин, что я не сразу понимаю, кем бы могло быть это «Я».
– Сейчас отпущу тебя. Главное не шуми! Не шевелись! Не издавай ни-ка-ких звуков!
В ответ я начинаю брыкаться. Не знаю, проснулся ли инстинкт самосохранения, но голос «Я» теперь не просто узнаю, он мне до боли знаком.
– Тише! – шипит он. – Сейчас всё испортишь! Смотри вон!
Он удерживает мою голову и туловище так, что даже если бы я и хотела дёрнуться, не получилось бы. Мои спина и затылок прижаты к его груди, а вся моя передняя часть – к дереву. Даже ноги скованы одной его ногой. Спрут самый настоящий.
Вдруг я вижу ещё человека. Он выныривает из-за камня, следуя тому же маршруту, что и я. Его фигура двигается вначале на нас, и я даже успеваю подумать, что мучить меня теперь будут двое, но человек сразу сворачивает, как только камень заканчивается. Обходит его вокруг один раз, затем ещё раз. Он явно удивлён обнаружить… вернее, не обнаружить ничего. Или никого?
Рука, до этого сжимавшая мой рот, ослабляет хватку. Так как я молчу и больше не вырываюсь, потому что сосредоточенно наблюдаю за человеком на пляже, меня отпускают со всех сторон. Хотя грудь его, придавливающую меня сзади я бы вернула. В плену было, по крайней мере, тепло. А теперь меня трясёт вдвойне: и от страха, и от холода.
Мы стоим за деревом молча, каждый теперь по отдельности, и наблюдаем, как человек на пляже рыскает между камнями, проходит дальше по берегу, потом возвращается, снова обходит вокруг моего камня дважды. К этому времени мы уже даже не стоим, а сидим на игольчатом настиле из сухой сброшенной хвои под деревом. Наверное, это сосна, думаю я. Хотя, других вариантов и нет – на побережье лиственные деревья не растут.
Мне уже очевидно, что человек ищет меня. Вопрос в том, зачем?
– Кто это? – спрашиваю шёпотом.
Он отвечает не сразу.
– У меня так же точно два глаза, как и у тебя. И они не владеют идеальным ночным видением. Но хромой у нас в лагере только один.
Да, он прав: хромой имеется, и он один. Зачем я ему?
Как только странный преследователь удаляется восвояси, я сообщаю:
– Мне в туалет надо.
– Иди, – позволяют мне. – Недалеко только. Как закончишь, отведу в лагерь.
Потом добавляет:
– А кружка зачем?
Хоспади, думаю, хорошо, что темно и не видно, какая я красная.
– Ничего интересного для тебя.
Он смотрит на меня во все глаза, явно подозревает в чём-то нехорошем.
– Просто помыться надо!
– А, – говорит он. – Ну так ты ж всю воду расплескала. Давай, пошли уже, наберём заново.
– Не я расплескала!
Но он делает вид, что не слышит, шурует себе по направлению к лагерю. И всё, что мне остаётся – это бежать за ним вслед.
– Мне тёплая нужна…
Не знаю, почему мне так стыдно сознаваться в своих потребностях, потому что