– Зато снова со мной. – отрезал индеец. – Но Джек дает не только это.
– Козлоногий?
– Козлоногий. Желтый. Он, неведомый и вездесущий.
– Роскошный подарок, – просипел Моррис, – а хер если оторвут, тоже прирастить можно? Или лучше чужой, если тот побольше?
Синий Волк захохотал, по лошадиному откидывая голову. Темнота-монахиня шевельнулась, рванувшись к Моррису и застыла. Моррис тоже застыл, насколько оно оказалось возможным в его положении. Дуайт вздрогнул, понимая недавно приданного ему компаньона, привезенного Шепардом с восточного побережья.
Последняя изменилась сильнее прочих. Человеческого в ней осталось только сходство с самим Дуайтом, или командором, или Моррисом.
Таких странно разрезанных, огромных провалов густой черноты вместо глаз – не бывает. Не бывает такого алебастра, твердого, гладкого и блестящего даже на вид, вместо кожи. Мускулы и суставы не могут гнуться так странно, а двигаться так, как двигалась женщина, человек просто не способен.
Монахиня, изогнувшись, уползла назад. А Дуайт, косившийся в ее сторону, покосился и на Морриса. Потому как у того из кобуры торчала рукоять револьвера.
– Ну, вот это мне нравится. Если не твой дружок, так ты окажешься мне кстати. – Синий Волк подошел к Моррису. – А Желтый Джек принимает всех. Если принимают его, смекаешь?
– Ты давно умер, и воняешь. – Командор пошевелился. – Как и Джек, которого никогда не было. А если и был, так тоже давно превратился в смрадную кучу гнили.
– Удивил, – индеец хмыкнул, – разве что я могу, конечно, и пованивать. Только я жив и буду жить дальше. А ты сейчас сдохнешь. И страшно сдохнешь, это я тебе обещаю. А потом воскреснешь, да-да. Страшно?
Дуайту хватило света и ума, чтобы понять – страшно.
Синий Волк встал, вновь выхватив свой нож. И достав, просто и буднично, откуда-то из внутреннего кармана тертой джинсовой курточки небольшую банку с плотно притертой металлической крышкой. Внутри нее что-то шевелилось.
Синий Волк подошел к командору. Поставил склянку на стул, стоящий рядом и потянулся к священнику. Сразу и одновременно случилось немногое. Но именно это и определило все дальнейшее.
Всеми забытая святая сестра оказалась рядом с Дуайтом. Одновременно она сделал две вещи: вытащила из его правой руки длинную стальную иглу и вложила в ожившие пальцы револьвер Морриса.
Ее преобразившаяся компаньонка вытекла из темноты, скользнув к ним и выбросив длинный черный язык с острыми шипами на конце.
Реакция Дуайта оказалась быстрее. На нее хватило двух выстрелом, боеприпасы Моррис заряжал просто убойные. «Дум-дум» разворотили обратившейся голову.
Уже освобожденный полностью, Дуайт развернулся к командору. И оторопел.
Синий Волк, нагнувшийся к священнику, дергался всем телом. Вместе с командором. Жара Дуайт не ощущал, но два давних врага горели, на глазах обугливаясь. Цепи, удерживавшие крепыша с крестами на наплечниках, теперь крепко связывали