– Сгорают в атмосфере, по большей части. Некоторые падают на землю, их находят и сдают в музеи. Метеориты, слышал?
Васька недовольно засопел.
– Это неправильно.
– Почему?
– Слишком по-взрослому. Никакого волшебства.
Захлопнув книгу, Пашка хмыкнул.
– И как, по-твоему, должно быть?
Ни на мгновение не задумываясь, Васька ответил:
– Они должны превращаться в фонари. Хотя бы некоторые. Чтобы освещать путь идущим домой в темноте.
Пашка подошел и обнял брата.
– Не волнуйся. Они скоро приедут.
– А если заблудятся?
– Глупости! Родители знают дорогу от станции как свои пять пальцев. Идём спать, уже поздно.
Они поднялись в свою комнату на втором этаже дачи. Пашка долго ворочался, сопел и скрипел кроватью. Дождавшись, пока дыхание брата станет ровным, Васька скинул одеяло, нашарил ногами тапочки, тихо-тихо прокрался к двери. Как мышка проскользнул по лестнице и снова прилип к окну.
В далекой темноте мохнатой шубой стоял темный лес. Звездная сияющая крошка, рассыпанная по небу, не давала света, сияя сама себе.
– Только бы они дошли, только бы они дошли, – шептал Васька.
Он загадал самому себе, что если не уснет, то родители обязательно найдут дорогу в темноте. Обязательно!
С высокого небосвода огненным росчерком сорвалась звезда. Пламенной стрелой рассекла темноту и рухнула за верхушками деревьев.
Васька потер глаза. Всматриваться становилось всё тяжелее. Веки наливались тяжестью, ноги покалывали крохотные иголочки.
«Я только минуточку, посижу в кресле, отдохну и снова буду смотреть».
Мальчик забрался в любимое кресло отца с ногами.
«Почему они не приходят? Что там случилось?»
Ждать было невообразимо трудно. Васька закрыл глаза, вспоминая вспышку упавшей звезды. Вот бы и правда звезды превращались в фонари. Нет, он, конечно, уже взрослый и не верит в глупости, но иногда так хочется верить в чудо.
Вернувшиеся родители нашли Ваську свернувшимся в клубочек и тихо спящим в кресле. Мать погладила его по голове, а отец легко поднял и отнес в постель.
Дом затих. Родители тоже легли спать. Уже засыпая, мать улыбнулась и шепнула мужу:
– А здорово, что там фонарь поставили. Могли бы не туда свернуть, я совершенно забыла про этот поворот.
Отец что-то пробурчал, и на всей даче наступила тишина.
И никто не видел, что фонарь на перекрестке около дуба вспыхнул ослепительным светом. Сжался в сияющую точку и голубой кометой устремился в небо.
Министерство
Закрытое совещание президента с правительством началось необычно. По правую руку от главы государства сел никому не знакомый лысый толстяк. Пока шло собрание, он глупо улыбался и хлопал глазами, то и дело смотрел в телефон и что-то черкал в толстом блокноте. Министр финансов скосил взгляд: на листочках в клеточку толстяк рисовал то цветочки, то котят, то голых женщин. Очень реалистично рисовал, должны мы заметить.
– А теперь, – президент обвел министров тяжелым взглядом, – я хочу объявить о создании нового министерства.
Государственные мужи переглянулись. Обычно такие внезапные преобразования ничего хорошего им не обещали. Впереди были переделы сфер влияния и бюджетных потоков.
– Я подписал указ о создании Министерства Херни.
Министр образования закашлялся.
– Что, простите? – просипел глава природных ресурсов.
– Если плохо слышите, у вас рядом врач сидит, пусть посмотрит после заседания, – президент был явно раздражен, – еще раз, для глухих: Министерство Херни. А вот руководитель нового ведомства.
Толстяк поднялся, коротко поклонился, отсвечивая лысиной, и тонким голосом заявил, что он рад и готов взяться за такой сложный участок работы и надеется на сотрудничество коллег.
Министры переглядывались с недоумением, в глубине души подозревая президента в помешательстве.
– А чем будет заниматься ваше ведомство? – отозвался министр обороны.
– Как чем? – толстяк хихикнул, – херней, конечно. У нас в стране её много, должен же хоть кто-то делать это профессионально.
После совещания свежеиспеченный чиновник ушел вместе с президентом. А министры в кулуарах обсудили неожиданное назначение.
– Чудит Папа, – качал головой министр сельского хозяйства, – дай бог, чтобы спокойно последний срок досидел.
Коллективно решили, что синекуру для лысого можно было подобрать и не такую кричащую. Один только министр иностранных дел, умница и философ, дипломатично улыбался уголками губ. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что улыбка выходила печальной.
Следующую