– Кого там леший принёс на ночь глядя – сказал бородач, приложив ко лбу ладонь словно разглядеть нас ему мешало яркое солнце.
– Воевода, – наклонившись ко мне на ухо прошептал заговорщицки городовой Древко, словно мы с ним принимали участие в какой-то забаве, которая обязательно должна была закончится нашим дружным смехом.
– А, это ты Древко, послышался голос бородача,– ну чего там? А кого это ты там привёз?
– Вот, он, – с этими словами, городовой Древко толкнул меня в плечо словно такой жест мог помочь бородачу получше меня разглядеть -я его на дороге словил, отбивался злыдень, что прикажете с ним делать, батюшка наш?
Самое смешное во всём этом бреду было то, что говоривший его субъект был совершенно серьёзен. Словно он говорил не абракадабру, услышав которую любой здравомыслящий человек должен был бы поспешить вызвать скорую помощь, а беседовал так как каждый день с утра до вечера.
– Словил говоришь, – сказал тот, кого Древко назвал воеводой – ну что же, вижу – сказал воевода при этом вновь приложив ладонь ко лбу.
Происходящее всё более смахивало на спектакль. Вопрос заключался только в том, чем именно должен был закончиться этот спектакль и какая роль в нём отведена лично мне.
– Ну ладно, заходите, – сказал воевода – да, и посмотрите нет ли кого поблизости, а то намедни Забавка говорила опять приходили холопы хотели нас на колья поднять. Да вот девка не растерялась да Ярушку моего на них стравила. Здоровяк громко и добродушно рассмеялся: – убоялись поганцы окаянные. На силу ноги унесли.
В разговоре бородач напирал как танк на второй слог.
– Ну заходите же скорее, сказал он, а то не ровен час опять холопья придут и впрямь на колья всех пересажают. В последнее время совсем от них спасу нет. Да, и говорите по тише, – прошептал воевода уже совсем тихо, когда мы приблизились.
Сейчас в свете огня, именно огня, ибо источником освящения во дворе служил укреплённый на одном из деревянных столбов, держащих крышу над крыльцом, факел, я разглядел хозяина как следует. Это был довольно высокий и до неприличия толстый человек. Всем своим видом он источал любовь к еде и к спокойной, мирной жизни. Звание “воевода” подходило к нему также, как подходит полноватым некрасивым жёнам президентов титул первая леди.
Когда мы поднимались по скрипучим ступеням с одного из освещавших нам путь факелов упала большая огненная капля. Пламя мгновенно растеклось маленькой лужицей по доскам крыльца. Но в ту же секунду погибло под сапогом Древко. «Интересно, куда смотрит местный брандмейстер» подумал я.
– Надо бы сказать Оляпе – сказал воевода – чтобы не очень шумел.
– Совсем старый, в последнее время страх потерял