мозгами он понимал, что даже такого здоровяка, как его коллега, два пузыря могут в лепешку раздавить, но тут дело было явно не в выпитом. В каморку зашел Николай и буквально за шкирку вытащил Данилу из-за стола. Оттащил его к себе в слесарку и заставил железной щеткой отдраивать ржавый коленвал. Из слесарки, где работал Данила, было видно рабочее место Патрушева, вернее цех, где стоял разбортированный грузовик. Рядом лежали здоровенный лом и несколько ключей. Именно тогда Данила впервые увидел, на что способен этот великан. После двух бутылок водки, ни капли не опьянев внешне, Патрушев в одиночку заменил тяжеленную рессору. Голыми руками, молча. Просто так взял и выполнил работу, которую порой без мата и вспомогательных инструментов не могли сдюжить и трое крепких мужчин. В конце рабочего дня, после того как начальство уехало, молчаливого Патрушева увели с базы под руки трое мужиков. А Николай Степанович потом объяснил, что каждый год в один и тот же день Патрушев ведет себя именно так и не иначе. Пару лет назад, когда Николай сам только устроился на автобазу, он увидел этого огромного здоровяка точно в таком же состоянии и по неопытности решил разузнать, что к чему. Точно так же болтался возле него после обеда и даже предложил ему помощь. Но Патрушеву помощь была не нужна. Оказалось, в этот день он поминал сослуживцев, которых не смог вытащить из какой-то заварухи во время службы в Афгане. Долго в тот день десантник рассказывал Николаю о своей службе, и чем дальше углублялся в воспоминания, тем хуже ему становилось. Тогда дело не ограничилось двумя бутылками водки. Охмелев и разворошив воспоминаниями опасное осиное гнездо памяти, Патрушев устроил на базе целый погром. Дело дошло бы даже до рукоприкладства, если бы не дипломатический талант Николая. Каким-то непостижимым образом ему удалось успокоить здоровяка одной только беседой. Патрушев проспался и на утро был тише воды, ниже травы. А Николай Степанович с того раза сделал единственный вывод: человека в таком состоянии лучше не трогать вообще.
День близился к концу. Двигатель от Мурзика, как водители ласково называли машины минского автозавода, стоял разобранный и полностью готовый к повторной сборке. Изношенные детали были заменены, а более или менее пригодные были отмыты и насухо протерты. Форсунки продуты и готовы к установке. Весь следующий день Николай планировал потратить на сборку сложного агрегата и попросил Данилу, по возможности, не прогуливать. Парень виновато улыбнулся и по звонку, возвестившему конец рабочего дня, отправился переодеваться. День прошел более чем удачно. Данилу не уволили, более того, даже не влепили выговор. В прекрасном расположении духа, на том же стареньком ПАЗике парень добрался до метро. Через сорок минут он уже брел домой по тихим дворам своего района.
Возле подъезда, как всегда, сидели забулдыги и о чём-то громко разговаривали. Пара раздавленных пузырей, прикрытых пакетами, служили топливом для интенсивных споров. Из трех мужчин в форменных куртках работников
