Саша оглянулся, желая посмотреть, что выражает физиономия Бергера – удовлетворение, насмешку, благодарность? Лицо Бергера ничего не выражало. Глаза его раздвинулись, облегчив переносье, щеки поджались и покраснели. Он был спокоен.
В какой-то момент Саше стало смутно и пакостно, но он прогнал это ощущение. Он пытался нащупать в глубине души если не угрызения совести, то хотя бы легкое неудобство оттого, что стал помогать Бергеру. Бергеру, который уже давно опростал свою совесть, выкинув на свалку такие понятия, как «порядочность», «честь», да, он, Александр Белов, теперь в одной упряжке с Бергером, а что делать, если жизнь такова?
Но видно, рано Саша успокоился и занялся анализом души своей. Лесток вдруг встал, запахнул золотистый халат и прошелся по комнате.
– Скоро в Москве будет еще один свидетель… – сказал он жестко, – сам Шетарди. А потому разговор наш не окончен. Вам известно, что такое дыба, юноша? – спросил он Сашу почти доброжелательно.
– За что, ваше сиятельство? – пролепетал тот.
– Я просто хочу, чтобы вы поняли важность предстоящего вам разговора. И ты тоже! – крикнул он злобно Бергеру. – Из Петербурга не выезжать!
Когда Саша выходил из комнаты, раздался неожиданный грохот, всхлип и все стихло. Нервы Бергера не выдержали, он упал в обморок.
В предрассветной мгле Саша дошел до дома. Друбарев не спал.
– Милый Лукьян Петрович, простите меня. Простите, что навлек беду на ваш дом. Простите, что… – У Саши не было сил продолжать, ком стоял в горле.
– Да будет тебе, – как-то буднично сказал Друбарев, поправляя ночной колпак и надевая халат. – Ты лучше скажи, как драгун от дома отвадить?
– Возьмите перо… бумагу…
Старик покорно исполнил Сашино приказание.
– …и пишите самым красивым почерком. «Ваша милость! – продиктовал Саша. – Я имею сделать вам чрезвычайно важное сообщение касательно событий, приключившихся с некими документами в июле сего года». Подписи не надо.
Рука Друбарева дрожала, и немало испортил он бумаги, прежде чем написал подобающим образом короткую записку.
– Письмо это, – продолжал Саша, – хоть подкупом, хоть обманом должно лечь на стол Бестужева сегодня… завтра… ну, одним словом, как можно быстрее. Иначе я погиб!
– Через час… нет, через два, а то уж больно рано,