– Условности нас разделяют, – сказала Ева, растроганная самоуничижением этой великой любви. – Вы богаты, а я бедна. Надобно сильно любить, чтобы стать выше подобных преград.
– Стало быть, вы меня еще недостаточно любите? – вскричал Давид, сраженный.
– Как знать, не воспротивится ли ваш отец…
– Отлично, отлично, – отвечал Давид. – Ежели дело только в моем отце, вы будете моей женой. Ева, моя милая Ева, благодаря вам я уже не чувствую тяжести жизни. Увы, я не мог и не умел выразить своих чувств, и это мучило меня. Скажите, любите ли вы меня хоть немного? И я найду в себе мужество, чтоб поведать вам свои мечты.
– Право, вы меня совсем смутили; но раз мы поверяем друг другу наши чувства, признаюсь вам, что никогда в жизни я не думала ни о ком, кроме вас. Вы для меня были человеком, принадлежать которому честь для любой женщины, и я, простая, бедная мастерица, не смела надеяться на столь высокую судьбу.
– Полноте, полноте, – сказал он, садясь на перекладину плотины, к которой они опять подошли. Они ходили взад и вперед, как безумные, по одному и тому же пространству.
– Что с вами? – сказала она, проявляя впервые то милое беспокойство, которое испытывают женщины, тревожась о близком им существе.
– Мне хорошо… – сказал он. – Мысль, что жизнь обещает счастье, как бы ослепляет разум, подавляет душу. Почему я чувствую себя счастливее, нежели вы? – сказал он с грустью. – Впрочем, я знаю почему!
Ева взглянула на Давида кокетливо и вопросительно, как бы вызывая на объяснение.
– Милая Ева, я получаю больше, нежели даю. И всегда буду любить вас сильнее, нежели вы меня, потому что у меня более причин любить вас: вы ангел, а я – простой смертный.
– Я не такая ученая, как вы, – улыбаясь, отвечала Ева. – Я вас очень люблю…
– Так же, как Люсьена? – сказал он, прерывая ее.
– Достаточно, чтобы стать вашей женой, чтобы всецело посвятить себя вам и постараться ничем не огорчать вас в нашей общей жизни, и без того она будет нелегкой на первых порах.
– А вы заметили, милая Ева, что я полюбил вас с первой же нашей встречи?
– Какая женщина не почувствует, что ее любят? – спросила она.
– Позвольте мне рассеять сомнения, внушенные вам моим мнимым богатством. Моя милая Ева, я беден. Да, мой отец с легкой душой меня разорил; он строил свои расчеты на моем труде; он поступал со мною, как поступают с должниками многие так называемые благодетели. Ежели я разбогатею, то лишь благодаря вам. Это не слова влюбленного, но плод зрелых размышлений. Я должен вам открыться в своих недостатках, они огромны для человека, которому необходимо