– Она явилась сюда с кольцом, которое я уронил в спальне, – продолжал он. – Я поблагодарил и, разумеется, подумал, что она сразу уйдет. Вместо этого она встала передо мной по другую сторону стола и посмотрела на меня крайне странным образом – то ли испуганно, то ли фамильярно – я так и не понял. И вдруг ни с того ни с сего говорит: «Странное дело с этим алмазом, сэр». «Да», – говорю я, а сам жду, что будет дальше. Клянусь четью, Беттередж, мне кажется, она повредилась рассудком! «Они никогда не найдут алмаз, сэр, верно? – говорит. – Нет! И того, кто его взял, тоже не найдут – я ручаюсь». При этом кивает и улыбается! Я не успел ее спросить, что она имела в виду, как мы услышали ваши шаги. Похоже, она испугалась, что вы ее здесь застанете. Как бы то ни было, она вдруг покраснела и убежала. Что бы это значило?
Даже в этот момент я не смог пересилить себя и рассказать ему историю девушки. С таким же успехом я мог бы указать на нее пальцем как на воровку. Но даже если бы я все выложил подчистую и при условии, что алмаз украла она, причина, по которой она решила открыться именно мистеру Фрэнклину, по-прежнему осталась бы загадкой.
– Мне претит мысль устраивать бедняжке неприятности только из-за того, что она взбалмошна и странно рассуждает, – продолжал мистер Фрэнклин. – Однако скажи она главному инспектору то, что сказала мне, боюсь, какой бы глупой она ни была… – Он замолчал на полуслове.
– Будет лучше всего, сэр, если я при первой же возможности сообщу об этом моей хозяйке. Миледи принимает дружеское участие в Розанне. Скорее всего служанка просто-напросто повела себя дерзко и неразумно. Когда в доме возникает какой-нибудь беспорядок, сэр, женская прислуга все видит в мрачных тонах, бедняжкам кажется, что это придает им серьезность. Стоит кому-нибудь заболеть, можете быть уверены: женщины начнут пророчить, что этот человек умрет. Если пропала драгоценность, можете быть уверены: они начнут каркать, что ее никогда не найдут.
Такой взгляд на вещи (который я, признаться, и сам считал реальным) принес мистеру Фрэнклину несказанное облегчение. Он свернул телеграмму и переменил тему. Прежде чем пойти на конюшню и распорядиться заложить фаэтон, я заглянул в людскую, где шел ужин. Розанны Спирман за столом не было. Расспросив других, я узнал, что она внезапно сказалась больной и поднялась наверх полежать в своей комнате.
– Любопытно! Когда я видел ее в последний раз, она выглядела здоровой, – заметил я.
Пенелопа вышла за мной.
– Не говори так при остальных, папа. Ты их только еще больше восстановишь против Розанны. Бедняжка сохнет по мистеру Фрэнклину Блэку.
Вот вам еще один взгляд на поведение этой девушки. Если допустить возможность, что Пенелопа права, странный язык и поведение Розанны оправдывались полным безразличием к тому, что и как говорить, лишь бы вовлечь в разговор мистера Фрэнклина. Если принять подобное истолкование загадки, то оно, пожалуй, объясняло взбалмошное и дерзкое поведение служанки, когда я застал ее на пороге библиотеки.