– Не интересует, – глухо бросил он.
– Но… – начал было опешивший Лесник.
Ермолов положил руку на плечо компаньона и сжал.
– Дубль два. Моя очередь, – коротко шепнул капитан и продолжил достаточно громко, чтобы Вик его услышал: – Эй, охотник! А как сейчас пневмония народными средствами лечится?
Парень едва заметно вздрогнул и остановился. Медленно, будто неохотно, повернул голову и глянул на Ермолова через плечо.
– В смысле?
– В прямом. Я спрашиваю, как детская пневмония травками да наговорами лечится? – капитан в нарочито расслабленном жесте зацепился большими пальцами за отполированную пряжку ремня.
Охотник отвернулся и опустил голову.
– Лучше, чем совсем никак.
– А что, если я скажу тебе, что мальца можно вылечить? Традиционным способом, – Ермолов достал из подсумка картонную коробочку и легонько тряхнул.
Покоящиеся внутри блистеры таблеток едва слышно зашуршали. Будто уловив этот «зов», Вик резко развернулся. Капитан перекинул упаковку в другую руку и хмыкнул. Шрамы, вспахавшие его лицо, преобразили улыбку в оскал.
– Да-да, антибиотики. В вашем клоповнике таких нет и не будет. Давно все аптеки повыбрали. Забавно, правда? – Ермолов вытянул руку, будто пытаясь рассмотреть плотную коробочку на просвет. – После войны остатки людей чаще убивают не заканчивающиеся патроны или мутировавшие твари, а отсутствие вот этих маленьких друзей.
Охотник смотрел на мужчину исподлобья, сжимая кулаки.
– Цена? – буквально рыкнул он.
– Все та же – ты идешь с нами в роли проводника. Никаких подстав, все по-честному – баш на баш.
Ткань маски-балаклавы на лице охотника натянулась, обозначив контур улыбки.
– То есть ты. Предлагаешь мне. Добровольно стать твоей шлюхой? – слова парня лязгали металлом. – Продать свою жизнь в обмен на ребенка? Не моего ребенка. И ты думаешь, я соглашусь?
– Смирись, Виктор. Ты уже согласился. Иначе почему ты все еще стоишь здесь? – Ермолов кинул упаковку парню.
Пролетев по небольшой параболе, коробочка, зашелестев таблетками, упокоилась в крепкой хватке охотника.
– И да, я всего лишь предложил разменять твое никчемное существование на жизнь младенца. У которого, может быть, – только «может быть», но все же, – иная судьба.
Вик сжимал бесценные по нынешним меркам антибиотики. Картон в его руке начал сминаться, и казалось, что сейчас охотник просто швырнет упаковку на землю, затопчет окованным «берцем» и, плюнув сверху, молча скроется в темноте убежища. В ставшей привычной для человека тьме.
Не швырнул, не растоптал.
– Ладно, – прошелестел Вик, пряча таблетки в рюкзаке. – Ладно!
– Отлично, тогда… – начал было Ермолов, разворачиваясь к своим бойцам.
– Но у меня есть условия, – сложив руки на груди, охотник упрямо