– Расскажи про маму. Я не смог приехать на похороны, извини, мой мальчик, – обращаясь к Алику, сказал он.
Алик вкратце рассказал дяде о жизни своей и матери за последние немногим больше двадцати лет. Он также сказал о том, как мама, умирая, просила найти его, и все эти годы он думал только об этом. Также попутно благодарил Зордана за содействие.
Постепенно беседа из личной темы сползла на политическую. Мелкон спросил Зордана о работе армянской интеллигенции по установке памятника для увековечения памяти о геноциде армян. Сказал о том, что нельзя предавать забвению память трехсот тысяч армян, погибших в 1915–1918 годах в Османской Турции. На это Зордан ответил, чтобы тот не беспокоился об этом, так как уже внедрили в сознание людей число более шестисот тысяч, и работа в этом направлении будет вестись, пока в мировом масштабе в сознании людей не укрепиться более внушительное число, скажем, более миллиона.
– Надо, Зорик-джан, надо. Создание Великой Армении – это наша мечта, и мы должны сделать все. Мы должны освободить все наши земли от тюркской нечисти. Они недостойны жить на наших землях.
Далее Мелкон продолжил:
– Ожидаются большие перемены в верхних эшелонах власти. Об этом говорил каталикос. Недавно он вернулся из Москвы, встретился там с самим председателем, тот сам принял его и в приватной беседе поведал о том, кто займет место первого. Пока твердо не решили, но надо быть готовым ко всему. Зорик-джан, вы, творческая интеллигенция, должны сделать все, чтобы командарм занял достойное место в истории нашего народа.
После этих слов Мелкон замолчал, уставился взглядом в неизвестную точку и смотрел, даже не моргая. Зордан не стал перебивать его, а Алик тем более смотрел на него все время как завороженный, ловя каждое слово, даже, можно сказать, каждый вздох его. Сколько прошло времени в таком молчании, никто не мог сказать, и наконец Мелкон «вернулся» из своего мира воспоминаний, полного драматических, незабываемых событий. Он, как будто и не «уходил», продолжил свой разговор.
– В нашей истории Андроник-паша занимает особое место. Никто не отомстил тюркам так, как это сделал он, разве что Нжде. Я горд тем, что служил под его началом.
Здесь Алик хотел попросить его рассказать об этом поподробнее, но не решился, и правильно, потому как тот сам продолжил рассказ об этом периоде своей жизни.
– С командармом я был знаком еще с Первой мировой, когда тот перешел в сторону сначала англичан, а потом русских, – был генералом Турецкой армии. Правда, эти уроды поймали его и, чтобы опозорить, отрезали ему правое ухо в надежде, что командарм покончит с собой. Они ошиблись, глубоко ошиблись: полководец наш сохранил свою жизнь для борьбы с врагом. Нас не так много, чтобы еще заниматься самоистреблением. Понятия чести, достоинства, самоуважения, гуманности и прочая ерунда должны отходить на второй план, а еще лучше исчезнуть, когда речь идет о судьбе Великой Армении. О них можно говорить на общих собраниях. Наши души, наша мораль должны