– Как мы в таком виде заявимся в «Статус-кво»?
– Ну ты же их любимый клиент, выставить тебя они не смогут. Будут терпеть! – Стася засмеялась.
– А ведь ты права, другого бы они выставили, а меня не посмеют. Будет интересно понаблюдать за развитием событий.
– Ага!
– Почему ты одна? – вдруг спросил Стасов.
Стася нахмурила брови, а потом спросила с вызовом, но мягко:
– Вот ты мне и ответь.
– Я не знаю.
– Знаешь.
– Как я могу знать? – Стасов раскинулся звездой, принял любимую позу и уставился в небо.
– Знаешь, потому что уже решил для себя, почему все у нас ненадолго.
Стася говорила об этом спокойно и тепло. А у него все сжалось в душе. Ведь она права. Он задавал вопрос риторически, но совершенно точно не планировал связывать с ней свою жизнь. Ему стало стыдно. И он не нашелся, что ответить.
– Вот именно, хлюпик. Вот именно.
Стася сняла тяжелые ботинки, сунула в них уже не совсем белые носочки и побежала к воде.
– Только не лезь туда, нам вытереться нечем! – заорал Стасов.
Девушка оглянулась, кивнула ему, потрогала воду кончиками пальцев и медленно побрела вдоль берега, погруженная в свои мысли. Ее темный силуэт врезался в кромку горизонта черной точкой на пастельной дымке дали.
Глава 3. Вечер. Одна нога
Как и предполагалось, из «Статус-кво» выставить их не посмели, но поглядывали на чумазую парочку с осуждением. Стасов закатал рукава в попытке придать рубахе художественной небрежности, но это не спасло: в районе подмышек та потемнела, а на груди зияло пятно – результат баловства с песком. Стася смотрелась лучше. Цветастое платье скрывало грязь, если та и была, однако ее выдавали припыленные спутанные волосы. Да что уж, оба они не выглядели парой, собравшейся посетить ресторан, щедро усыпанный звездами Мишлена. Усадили их подальше от глаз прочих посетителей, на открытой террасе, в самом углу за большим фикусом. Стасов казался Стасе родным и милым в несвойственной ему неопрятности. Он что-то оживленно рассказывал, а она смотрела и улыбалась. Ей понравилась их лихая спонтанная поездка, ностальгически детская.
– Какие девушки тебе нравятся? – спросила она неожиданно.
– Такие, как ты! – выдал он, конечно, придуриваясь. Оба понимали, что это не так.
– Ну серьезно! Есть у тебя образ, может, из юности, самый нереализованный и желанный? – Она придала словам таинственности, приглушив голос и растягивая слова.
Стасов задумался.
– Да не знаю, красивые, женственные, – он улыбнулся.
Стася хоть и имела стройное тело, относилась скорее к спортивно-коренастому типу. В ее жестах и движениях было больше решимости, чем женственности, в лице больше интересности, чем красоты.
– Француженки, может. Как Софи Марсо. В детстве смотрел на нее и думал,