– О, Господь! Что именно ты содеял? – продолжал спрашивать священнослужитель, но на этот раз голос его звучал более убедительно, и все так же монотонно. – Поведай и покайся мне о содеянном. И Господь простит тебя, ибо ты, как и все мы – дети Божьи.
Хмурый брюнет схватился за лицо и приоткрыл рот, напрягая мускулы лица. Он будто хотел прокричать, но так и не обронил ни единого звука. Челюсть сомкнулась, скалясь во весь рот, он закатил глаза. Ещё мгновенье, и гражданин расслабил лицо. По лицу опять пробежали слезы.
– Это не я, – напрягая лицо, стал говорить брюнет. – Это они решают за меня. Будь они прокляты!
– Кто? Кто решает за тебя?
– Боюсь за эти слова, они меня покарают. Ох, будь оно всё неладным! Я даже опорожниться не могу без их дозволения.
– О ком ты говоришь? Кто, эти они?
– Злые люди иногда отпускают меня. Я наивный дурак, думаю, что меня отпустили, как вдруг выясняется, что нет. Что у меня есть цель и её нужно выполнить.
– Что за злые люди?
– Да, какая разница. Я не смогу Вам сказать, они не дадут. Просто знайте, святой отец, они злые! И тогда я могу помечтать. Посмотреть в окно. Боже, как я люблю дождь, – в голосе брюнета чувствовалось спокойствие и безмятежность, которое резко пришло на смену его странным речам.
Морель начинал подозревать, что ведёт разговор с сумасшедшим. Но это не останавливало его. Он хотел помочь.
– Ты очень странно говоришь. Ты в порядке, сын мой?
– Святой отец, я люблю смотреть в окно, когда идет дождь. И пускай окно выходит на кирпичную стену, я вижу эти капли. Я иногда мечтаю стать каплей и убежать прочь. В тот момент у меня вновь есть сила воли. Я свободен и в тот момент могу что-то сделать, – улыбался мужчина. – Вы знаете, что такое свобода?
– Сын мой, мы же говорим о грехах.
– Да, святой отец! Именно о них. Вы правы. Просто мне так обидно. Я считал, что меня выбрали для важной миссии. Мне с детства говорили, что я особенный, что я избран для великой цели. А недавно, они сказали, что рука мне ни к чему, – по щеке пробежала слеза. – Её нужно отрезать! И я согласился. Я даже не раздумывал, я дал своё согласие.
– Мой Бог!
– А потом сказали – „терпи“, пока лезвие кромсала мои сухожилия и кости.
– Без анестезии, что ли?
– Без неё, я ведь избранный. Я отдал им руку. Я просто взял и согласился.
– Господи, кто это с тобой так?
– Святой отец, так Вы знаете, что такое свобода? Что такое настоящая свобода?
– Ну, скажи мне, думаю, ты знаешь больше меня.
– Свободен ты только тогда, когда мертв!
– Бог мой, о чем ты?
– ЭТО ТАЙНА! – прокричал хмурый, но уже совершенно с другой интонацией, в его голосе звучала улыбка. – Я не в силах делать это, – дрожащим голосом. – Отпустите