Я кивнул.
Шла французская комедия с Ришаром и Депардье по поиску своего сына. Мы пробрались на середину последнего ряда и огляделись – народу было мало.
– Ну…ты! Ну… ты… – Люда не могла закончить. – Ну ты…. и авантюрист!
Мы не могли никак отдышаться.Потом, отдышавшись, мы начали перешептываться о том, как на самом деле звучат голоса главных героев, на нас зашикали немногочисленные зрители. Мы смотрели, как сынок ради неразделённой любви громит трубой машину своих незадачливых папаш.
– Дебил! – сделала заключение Люда, и расстегнула мне брюки.
– Ты чего?
– Думаешь, ты один способен на авантюрные поступки? – и она аккуратно села сверху, чуть охнув.
На разборке двух папаш с сыном и его бандой в баре, мы уже тихонько выходили через вход из кинозала с осоловелыми глазами и красными лицами.Проверив, не караулит ли нас таксист в холле, мы на цыпочках прошли мимо кассы и удрали в парк есть мороженное.
Мы сидели под тряпочным зонтиком и ели мороженное из металлических пиал на длинных ножках.
– Мммммм,.. – протянула Люда. – Люблю мороженное! В детстве в Москве ела Баскин Роббинс! Вот это была вкуснотища! До сих пор помню!
– Нееее, самое вкусное- в вафельных стаканчиках!
– Ты Баскин Роббинс не ел!
– Это да, не ел. Название какое-то собачье!
Она звонко засмеялась.
– Ээээх… кто меня так ещё будет веселить? – и она посмотрела куда-то мимо меня.
– Расскажи, что ты прочитала интересное в последнее время, – я перевёл тему.
Она вздохнула и вернулась из своих мыслей обратно.
– Дурацкий местный журнал «Новь»! Каким дебилам разрешили его печатать?
У меня аж ложечка упала на пол.
– Не переживай, я тебе свою дам, – и продолжила. – Открываю этот журнал, эту «Новь», а там неопубликованные письма Сергея Есенина к Дункакн! Ну-ка, ну-ка! Читаю – ничего не понимаю, какая-то билиберда и стихи внизу с надписью «неопубликованные». Так… ага… Моя ты девочка, Дункан. Твоё гнездо, как мой стакан! Я аж офигела! Когда это Есенин такое писал? И что за гнездо такое? И подпись, как сейчас помню, эту дебильную: «сархивами работал Ося Б.». Я потом всё-таки взяла для зачета несколько неопубликованных писем. Сдала, кстати. Поним даже половина девчонок курсовые написали. Вроде сдали все. Но журнал, конечно, дурацкий, хоть и местный.
– А ты знаешь, – заговорщицким голосомспросил я. – Кто это – Ося Бэ.?
– Нет, конечно! Кто?
– Ну, угадай.
– И как я это, интересно, сделаю? – она уже доедала мороженное, как вдруг она подпрыгнула, вазочка с остатками мороженного полетела на пол, она привстала, пластиковый стул упал. – Тыыыы? Ося Бэээ – это ты? Ты пишешь в этот дебильный журнал?
Я кивнул, она залилась смехом, согнулась пополам и облокотилась на стол.
– Погоди, погоди, – проговорила она сквозь смех и кашель. – Сейчас… Ося Бэ… это… это…