– Они это и так знают. Я ходил по другому делу, – начал Иса с грустью в голосе.
– По какому? – спросил лейтенант.
– С приближением фронта повылазили шакалы из подполья, спрятались в лесах, а ночами творят зло, люто ненавидят нас, нападают, убивают нас и агитируют местных примкнуться к ним. Вот я ходил, настроение прощупывал. Есть несколько семей, где уже получили форму номер четыре на детей, на мужей, к ним я и ходил, прощупывал, не убежали ли их сынки в лес к бандитам. Вроде всё нормально. Плачут, но понимают, что идёт война.
– Товарищ старший лейтенант, мы с мамой тоже получили похоронки на старшего брата и на отца. И я целый месяц атаковывал военкомат, чтобы призвали меня, послали на фронт, чтобы отомстить за них. Еле добился! Но… Призвали, называется! На учёбы послали. Пока нет восемнадцати, на фронт не берут.
– Ничего, лейтенант, успеешь ещё повоевать. Судя по тому, что фронт уже у нас на пороге, нам ещё предстоит проливать кровь за Родину.
Рано утром следующего дня на майдане (площади) на окраине деревни собрались все жители, чтобы проводить призывников. Молодые и не очень мужчины с хурджунами (типа вещмешков) стоят возле родителей и сурово смотрят на лейтенанта,
Матери, у кого сыновья уходят на фронт, плачут, отцы дают им последние наставления. Остальные односельчане стоят молча как на похоронах, зная, что многие из этих молодых ребят уже никогда не вернуться домой. Пожилые аксакалы стоят отдельной группой и что-то обсуждают. Местный мулла, сидя на камне чуть в сторонке, в полголоса читает дуа. Рядом с ним, зыркая глазами то на толпу, то на лейтенанта Галкина, с угрюмым видом стоит, нервничает, но молча наблюдает за происходящим седой аксакал. Это – связной и духовный наставник лесных бандитов Амир. Иса о нём знает наверняка, но пока не трогает его: у него есть план выйти на бандитов через него, как только рана на ноге затянется и он сможет ходить нормально по горным тропам. Постояв немного со всеми и посчитав, сколько призывников уезжает сегодня, из толпы выходит Амир и быстрым шагом удаляется в сторону деревни.
Галкин суетится возле поводок, даёт указания своим подчинённым, сам проверяет заправку коней; что-то записывает химическим карандашом, держа полевую сумку офицера в левой руке. Несколько солдат возятся с соломой на повозках, поправляют сбрую на лошадях. Недалеко от них стоит оперуполномоченный НКВД старший лейтенант госбезопасности Исаев Иса, опираясь на костыли; рядом с ним три рядовых солдата войск НКВД. Возле них, одетая по-местному в длинное платье и платке стоит ещё Лида Гаргуль, молодая учительница русского языка и литературы, угодившая в эту захолустную деревню, вдали от городов и транспортных линий. Лида, единственная русская учительница в деревне быстро выучила местный язык и с началом войны активно помогала семьям писать письма сыновьям на фронт, переводить на кумыкский письма с фронта от командиров.
Галкин