Тот побледнел, попятился, но быстро уперся в стену и, взвизгнув, сполз вниз, сжавшись в комок.
– Да что с тобой? – Петровна растерялась. А затем, оставив тележку, подошла ближе и присела на корточки, легонько тронув его за плечо. – Ты чего это, а? Не бойся, не съем, – в ответ на ее слова мальчишка вздрогнул и тут же обмяк, потеряв сознание. – Приехали, – произнесла Петровна, глядя на бездыханное тело. – И что теперь делать? – Незнакомое место, подозрительная комната и полуживой ребенок – в такую ситуацию она еще не попадала. Петровна встала и огляделась повнимательней. В углу обнаружилась дверь, к сожалению, запертая. Окон не было. Свечи догорали…
Петровна снова опустилась на корточки и стала приводить мальчишку в чувство. После четвертой пощечины тот наконец открыл глаза, мутным взором уставился на Петровну и прошептал: «бабуля». После чего попытался отползти, но ему не дали – встряхнули, посадили, привалив к стене и учинили допрос.
* * *
Поняв, что сжирать его заживо никто не собирается, Алмус немного успокоился – возможно, ему все-таки повезло, и существо, которое он извлек из чужого мира, это не беталисса. Несмотря на двойку по морфологии, он точно помнил, что беталиссы к разговорам не склонны, разве что после обеда и с сородичами. Он помнил, что захватил арканом только одно существо, и при нем оно ничего не ело. «А вдруг штуковина, которую она притащила с собой – это метаморф, сейчас он разинет пасть, и они с «бабулей» меня сожрут?»
«Бабуля» и впрямь потянулась к своему мешку, дернула за веревочку и запустила руку в раскрытую пасть.
Алмус издал вопль ужаса, снова попытался отключиться, но ему не позволили, крепко тряхнув за плечо.
* * *
«Совсем плох, – подумала Петровна, запуская руку в сумку. – Может, его голодом морили? Вон какой тощий». И принялась выискивать под овощами пакет с бутербродами. Что в овощах толку, одна вода. Достав заветный сверток, развязала пакет и, отлепив кусок хлеба с маслом и сыром, протянула мальчишке. «На-ка, пожуй».
Взгляд у мальчишки сделался дикий. Переводя его с бутерброда на Петровну и обратно, он слабо пискнул и робко протянул руку к подношению. Взял, понюхал, а затем осторожно откусил.
«Ешь, не бойся. Не отравлено».
Мальчишка поперхнулся.
«Бедняга, – с жалостью подумала Петровна, хлопая его по спине, – беспризорник, наверное. Сирота. Ни кола ни двора, спит под забором, питается на помойках». Сама Петровна с подобным не сталкивалась, зато одна из детсадовских нянечек, которая прежде работала в детском приемнике, много успела порассказать. Тогда Петровну ее рассказы не трогали, мало ли у кого какая жизнь, но сейчас, когда один из бедняг сидел перед нею, стало не по себе. Захотелось отдать ему и второй бутерброд, но включился здравый смысл, и весь стратегический запас Петровна решила не разбазаривать.
Мальчишке и одного бутерброда хватило – откусывая осторожно, по чуть-чуть, он съел его и немного успокоился.
– Ну