Разглядеть мертвеца было несложно – мужчина был огромным. В пределах нормы, разумеется, никакой мутации. Просто природа одарила его высоким ростом, не меньше двух метров, и на этот рост мужчина лет за сорок своей жизни насобирал такое грандиозное количество жира, что киборга интересовало лишь одно: как он вообще двигался?
– Не удивительно, что тебя перевозили в грузовом отсеке, – пробормотал себе под нос Иарлайт, приближаясь к мертвецу.
Мужчина был одет в светлые брюки и белую рубаху, огромную, словно чехол для запасного двигателя челнока. Впрочем, о том, что она белая, теперь могли поведать лишь незначительные участки, оставшиеся чистыми. Большую часть ткани покрывали багровые пятна, которые потеками опускались к почти высохшей луже крови, окружавшей мертвеца. На его лице, застывшем, опухшем, ужас и страдание смешались с непередаваемым удивлением, оставившим свой отпечаток даже после того, как все закончилось. Этот человек умирал в муках – и будто бы не понимал, как, почему, за что.
Теперь не понимал этого и киборг. Иарлайт допускал, что кто-то мог быть ранен при падении, да еще и тяжело. Но при таком раскладе кровь должна была остаться у ворот, а ее не было – ни одной капли, это проверили и Иарлайт с его оборудованием, и хилер. Получается, мужчина был ранен уже здесь? Точнее, убит. Но почему? Это же нелепо: тащить его так далеко, чтобы убить… Хотели бы избавиться, столкнули бы в вулкан, на Адране это несложно.
Жалости к погибшему он не испытывал, только любопытство. Иарлайту нужно было изучить раны, чтобы понять, какая угроза здесь может скрываться. Хотя для него это не угроза, на самом-то деле: толстяк был почти беззащитен, с киборгом справиться куда сложнее.
Так что к трупу он подошел без сомнений, так же бесцеремонно сдвинул в сторону пропитанную кровью рубашку – а потом шарахнулся так резко, что едва сумел устоять на ногах.
Ему следовало заподозрить неладное, уже когда он заметил, что рубашка целая, ни единого разреза, а при крупной ране это нереально. Иарлайт теперь и сам не понимал, почему не обратил на это внимания. Хотя… даже если бы обратил, это все равно не подготовило бы его к тому чудовищному зрелищу, что ожидало под одеждой покойника.
Грандиозный живот мертвого мужчины был покрыт мелкими, с грецкий орех размером, кровавыми дырами. Не похоже, что эти раны были кем-то нанесены. Они служили началом темным узким тоннелям, уходящим глубоко в мертвое тело… или выходящим из него? Все отверстия находились на равном расстоянии друг от друга, это делало живот мужчины похожим на гротескную пародию на пчелиные соты. Вот что убило его – и шокировало настолько, что даже непередаваемая боль, которую он, должно быть, испытал, не смогла заглушить это удивление.
Его убило то, что вырвалось из его тела. А потом, когда он был мертв, расползлось во все стороны и затаилось в темноте, ожидая новую жертву.