Я вздохнула. Что ответить? Гадание в ночи вещь, конечно, безумно интересная. Но я так люблю использовать безработные ночи по прямому назначению.
– Ты что молчишь? Ты слушаешь меня, Тань?
– Я думаю.
– Что, работы много?
– Да пока нет.
– А в чем дело тогда? Представляешь, как классно можно пообщаться?
Мне, вообще-то, трудно было представить себя в роли ночного слушателя школьных историй, но обидеть подругу не хотелось.
– Ладно, валяй.
– Во сколько мне приехать? Может, что помочь надо?
– Приезжай вечером, часам к десяти. Сама все приготовлю. О’кей?
– Бьен сюр. Конечно.
– Ну тогда до вечера.
– До вечера, Танюша.
Положив трубку, я снова занялась изучением таинственного приглашения, размышляя о том, для чего я понадобилась на столь высоком приеме у совершенно незнакомого мне Сабельфельда.
– Интересно, немец или еврей? По такой фамилии невозможно определить национальность.
Звонок телефона, раздавшийся ровно в десять, вслед за последним движением секундной стрелки, развеял мои сомнения относительно национальности таинственного Сабельфельда. Я решила, что он немец.
Я сняла трубку:
– Иванова слушает.
– Здравствуйте, Татьяна Александровна. Вас беспокоит Сабельфельд.
Выслушав последнюю рубленую фразу, я окончательно убедилась в своей правоте относительно национальности.
– Чему обязана, Владимир Иванович? И можете называть меня просто Таней.
– Очень приятно, Таня. Я надеюсь, госпожа Таня, вы не откажете в любезности и посетите презентацию?
– А по какому случаю моя скромная персона вас заинтересовала?
– Госпожа Таня, мне вас порекомендовал наш общий знакомый Курбатов Константин Федорович. У меня возникли кое-какие проблемы, и это не телефонный разговор. Я бы хотел с вами встретиться. И было бы замечательно, если бы это произошло сегодня. А презентация – прекрасная возможность для вас познакомиться с моим окружением.
Знакомиться с его окружением – не такое великое счастье для меня, как он воображает. Это раз. Вторая загвоздка в том, что с помощью названного им Кости я уже не так давно такое дело заполучила, что вспоминать не хочется. Оно оставило у меня чувство горечи, от которого я и по сей день еще не могла избавиться. И третье: это его настойчивое обращение «госпожа Таня» слишком уж подчеркивало пролетарское происхождение моей фамилии и звучало приблизительно так же, как Клеопатра Ивановна. Короче, все это мне не нравилось, и я огрызнулась.
– Да называйте меня просто Таней.
Владимир Иванович, заметив мое плохо скрываемое раздражение, сказал:
– Извините, Танечка. Так не могли бы вы уделить мне немного времени?
– Где бы вы хотели встретиться?
– Если вас не затруднит, Таня, приезжайте прямо сейчас в банк «Темпо».
– Хорошо, через час буду.
– Спасибо,