Услышав из уст бека такие слова, Конбаш-атакай упал, повернувшись лицом на восток, на колено, и вознёс Тангрэ благодарственную молитву. Видя это, Бахрам-бек тоже опустился на колени и помолился своему богу огня, чтобы удача не покидала их, чтобы всё, что задумано, свершилось. Он подумал о Сафуре. Когда он возглавит могучее войско двух больших племён и станет великим человеком, Сафура окажется в тени. Она ещё пожалеет о том, что пренебрегла им. После войны, а может быть, ещё до того, как отправится воевать, он женится на белокурой дочке Германариха. Так, глядишь, всё образуется.
Бахрам-бек пытался утешить себя, но обида в душе его всё же не смолкала. Нет, его нельзя унижать, ведь он приемник могучего хана, в руках у него будет половина народов степи. Завтра он поставит на колени Рим и воссядет на престол могучей империи персов, станет великим шахиншахом. Мангук-хану, как бы он ни задирал свой нос, достались лишь остатки джейрана, которым насытился лев. Зря говорят, будто мёд не прокисает, и девушка не стареет. Ерунда! Мёд не прокисает, это верно, а вот девушка стареет. Это Бахрам-бек знает хорошо. Он сравнивает Сафуру-бике с дочкой короля и радуется: он не прогадал, – напротив, выиграл! Пусть Сафура ушла к хану, но там она будет всего лишь третьей женой, а у Бахрам-бека была первой. Так стоит ли изводить себя?
Они долго сидели молча, погрузившись в свои думы. Наконец Конбаш-атакай поднялся и протянул Бахраму руку.
– Сам Тангрэ свёл нас вместе, – сказал он.
– Он дал нам своё добро, атакай.
Бахрам-бек проводил гостя до порога и поклонился ему, приложив руку к груди. Потом он вызвал к себе Шахрай-атакая. Тот явился очень быстро. Бахрам-бек указал ему на место возле себя. Надо правду сказать, Бахрам-бек недолюбливал своего атакая. Не нравилось ему, что тот отказался от женщин, не ест мяса. Беку было известно, что человека этого оскопили ещё в юности и, что удивительнее всего, – с полного его согласия. Он в жизни не взял в рот ни кусочка мяса, ел только траву, ягоды и коренья. Видно, оттого глаза его тусклы, а лицо жёлтое. И философия его странная какая-то: он различал лишь тьму и свет, зло и добро. Человек этот верил: всё, что он делает, – это устремление от тьмы к свету, он, якобы, творит одно лишь добро.
Бахрам-бек задумался и, как часто бывало, перестал замечать атакая. Он унёсся мыслями далеко.
Дед его Шапур, решив овладеть землями между Тигром и Ефратом, затеял войну с Римом. После нескольких ожесточённых битв римляне были побеждены, а император Валериан с остатками войск попал к деду в плен. Всех римлян, и императора в том числе, шахиншах Шапур превратил в рабов, заставил сооружать плотину Бенд-Кайсар, равной которой нет в мире. Дед совершил набег на Среднюю Азию и дошёл до города туранцев Чеч (Ташкент). Границы Ирана в те времена доходили до владений белых тюрков. Однако, как тысячу лет назад иранский шахиншах Кир получил сокрушительный отпор от туранской ханбике Тананы, так и Шапур, считавшийся