– У того, кто меньше знает, душа спокойнее, сынок, – говорит она. – Много будешь знать – скоро состаришься.
Газинур заливается хохотом.
– Ну нет, бабуся, сейчас, наоборот, у того, кто знает, душа спокойна. Наш дед Галяк говорит: «У кого сильная рука – одного сшибёт, кто знаниями силён – тысячу одолеет». Жаль, что вы не знаете его. Сто лет уже прожил старик.
Гарафи-абзы, увидев, что Газинур мирно пьёт чай с тем самым высоким – борода лопатой – русским стариком, что напустился на него на бугульминском перроне, даже головой покачал от изумления.
– Ну и лиса! И старику в душу влез. – А потом сказал приунывшим товарищам: – О нас, к примеру, ничего не могу сказать. Если придётся туго, – а на сезонных работах такие вещи случаются, – очень вероятно, что мы и носы повесим. О Газинуре же могу сказать заранее: не пропадёт парень! Ни в огне не сгорит, ни в воде не утонет! Вы только посмотрите – мы с тех пор, как сели в вагон, с места не стронулись и молчим, будто воды в рот набрали. А он всё среди людей.
И сам тут же снова залез на верхнюю полку. Напротив него развалился Газзан, с третьих полок свесили головы Хашим с Салимом. Гарафи-абзы сказал им неодобрительно:
– Не рано ли сели на насест, молодцы? Нам, к примеру, с Газзаном можно, мы пожилые люди, а вы что лежите там, будто безногие? Полон вагон девушек. Ведь не обязательно брать невесту непременно из «Красногвардейца». А вдруг, к примеру, тут как раз бродит ваше счастье? Слезайте скорее! Хватит лежать да поплёвывать в потолок.
Но не спавшие всю ночь парни не торопились спускаться.
– Эх вы, сидни! – махнул рукой Гарафи-абзы и, прислушавшись к доносившемуся голосу Газинура, добавил: – Верно говорят: у того, кто не бежит от людей, есть о чём потолковать с ними. Молодец Газинур!
В окно вагона пробились лучи заходящего солнца. Сверху вниз наискось протянулась дрожащая золотая нить. Газзан, которому солнечный луч ударил прямо в лицо, перевернулся на спину, Салим с Хашимом придвинулись поближе к стенке. В противоположном конце вагона Газинур затянул новую песню. Девушки из деревни Нурлат дружно подхватили её.
Видно, дорога шла зигзагами – солнечные лучи падали теперь с другой стороны. Гарафи-абзы поправил под головой котомку и возобновил прерванный разговор:
– Я, к примеру, и сам дивлюсь иногда на этого Газинура. Жалостлив он к людям. Вы ведь знаете бабушку Васфию?
– Как же, знаем, знаем, – сказал Хашим.
– Увечная, полуслепая, одинокая старуха. Правда, колхоз её не оставляет, но ведь, кроме питания, живому человеку хочется и поговорить, душу отвести, узнать, что на свете творится. Взять, к примеру, меня самого… Чего греха таить, хоть и соседи мы с ней, редко заходил. А здоровье у старухи – что сито, нечего и спрашивать, насквозь видно. Газинур же, к примеру, когда ни посмотришь – всё около бабушки Васфии: воды принесёт, дров наколет и в избу занесёт. Печку ей поправил, дверь починил. И слово доброе всегда найдёт для старухи.
Конец