– Расскажи толком, Диляфруз, что случилось? – недоумевала встревоженная Гульшагида.
Диляфруз ответила очень странно:
– Скоро всё узнаешь. Наверно, тебе и самой захочется плакать… – Встала и вышла.
Это было сказано с глубокой обидой и болью. Недружелюбный, холодный взгляд, брошенный девушкой через плечо, особенно поразил Гульшагиду. Что же это такое? Неужели она чем-то неосторожно обидела Диляфруз? Или тут скрыто что-то более серьёзное, ещё неизвестное Гульшагиде?
Она вышла в коридор. На диване у окна сидела Асия, опершись о подлокотник. Она задумалась, рассеянно смотря в окно.
– Почему ты сидишь в одиночестве такая грустная, Асенька? – спросила Гульшагида.
– Не могу войти в палату, – всё Аниса-апа перед глазами. Когда была жива, терпеть её не могла, а теперь жалко… – Асия утёрла слёзы кончиком рукава. – Вот и Диляфруз тоже…
Утешая девушку, Гульшагида всё же спросила:
– А при чём тут Диляфруз?
– Ах, не спрашивайте… Она как-то странно ведёт себя. Не будем о ней… Мне очень грустно, Гульшагида-апа. Всякие мрачные мысли приходят в голову… Если у вас есть немного времени, поговорим о другом. Вы не рассердитесь на меня?
Гульшагида покачала головой.
– Почему я должна сердиться на тебя?
– Вначале я оставила очень плохое впечатление о себе, правда? Я действительно какая-то странная. Многие меня совсем не понимают.
– Я не люблю думать о людях плохо, Асия. А потом – мы врачи. Этим многое сказано…
– О вас здесь говорят разное, – вдруг сказала Асия. – Будто вы дочь какого-то очень богатого человека, потому и гордая.
Тень задумчивости легла на лицо Гульшагиды. Что за странные сплетни ходят о ней? Кому нужны эти выдумки?.. Она посмотрела куда-то вдаль, на видневшиеся за окном белые облака. Вот такие же белые облака застилали небо в тот день, когда унесли хоронить её мать. Гульшагиде было тринадцать-четырнадцать лет. Она долго плакала и всё думала о том, почему доктор не смог вылечить её любимую маму. Куда она, круглая сирота, денется, где найдёт приют?..
– Я, Асия, действительно дочь очень богатых людей, – справившись с собой, серьёзно и задумчиво сказала Гульшагида. – Когда я осиротела, меня растил и воспитывал народ. А народ – он большой и очень богатый…
– А потом что было с вами?
– Что было потом, Асия, я расскажу когда-нибудь после.
– Вы не доверяете мне, думаете, что не сумею сохранить вашу тайну? – обиделась девушка.
– Нет, нет, Асия! Если говорить о моей личной жизни, в ней нет никаких тайн. Просто мне ещё многое неясно и самой. Потому мне и трудно говорить о себе. А вот вы – другое… Вы ещё не успели познать теневых сторон