Он снова с хрустом откусил яблоко – спелое, огромное, малиновое и прозрачное одновременно.
Детство… Иван посмотрел на печурку и засмеялся вслух. Да, было время, когда он спал на этой печке, вытянувшись во весь рост. А теперь, пожалуй, и с поджатыми ногами не поместится. Да и сам домик стал каким-то маленьким и подслеповатым. Вот сеструха Алка, хоть и мала ростом, да и та бы сейчас на печуре этой не поместилась. А было же время, когда они вдвоём тут лежали и шептались до утра, слушая сонные посвисты родителей…
Хлопнула дверь. Вошел Глеб.
– Вано, шашлыки готовы. Будем на улице есть?
– Ну да, под яблоней. Пока солнце – тепло.
Ребята, захватив тарелки и наспех наструганный салат, вышли в сад.
– Ты уже позвал аборигена?
– Завязывай дразниться, дядя Лёня – друг моего отца, понял?
– Понял. Нам нужен проводник. Ты карту распечатал?
– Обижаешь, – Ваня достал из дедовского военного планшета аккуратно сложенную карту.
– А твой дядя Лёня оповещен о первом заседании нашего штаба?
– Сказал, что скоро будет.
И тут из-за забора донеслось звонкое:
– Не будет, а должен быть!
За калиткой как из-под земли вырос легкий на подъем и быстрый на язык старый друг отца – дядя Лёня Тавлов. Сухощавый, кудрявый, с какими-то ангельски синими глазами, он обладал энциклопедическими знаниями и вспыльчивым неуёмным характером.
Иван поспешил к калитке.
– Дядь Лёнь, привет.
– Отец приехал?
– Никак нет. Заходи, дядь Лёнь, дело к тебе есть. Знакомься, это Глеб, мой одноклассник. А это – Леонид Анатольевич, папин друг.
– Та-а-а-ак, а с кем же я буду дела делать и водку пьянствовать?
– Обижаете, – с этими словами Глеб небрежно поставил на стол бутылку дорогого коньяка.
Дядя Лёня повертел бутылку, потом не спеша спрятал ее в карман куртки.
– Не люблю я французов. – Он подмигнул Ивану. – До бати твоего подождет.
– Дядь Лень, а что ты знаешь про бои с фрицами? Здесь, у нас, в Шаликово. – с ходу приступил Ваня, обрадованный таким поворотом, так как совсем не употреблял алкоголя.
– Я сам-то не помню, родился я после войны, но вот старики сказывали… В районе вокзала стоял немецкий гаубичный полк. А в сосняке, в районе Захарьино, стояли немцы и румыны. А что это было – батальон или дивизия – сказать не могу. Для местных жителей всё – полк. А зачем вам?
– А что было на Бородино в Великую Отечественную?
– Бой. Говорят, полковник Виктор Иванович Полосухин, командир 32-ой стрелковой дивизии, достал из музея знамена двенадцатого года, с этими знамёнами, значит, наши пошли против немцев.
– Да Вы что? – Глеб сделал восхищённое лицо.
– Да! И не пустили фашистов на Бородино. На шесть суток задержали части механизированного корпуса гитлеровцев.
– Фантастика…
– То-то