– Ну тогда, если правильно говорить, то врун, а не враль, – решила поправить ее Лиза.
– Да нет. Врун пытается скрыть правду. Враль – приукрасить серость действительности. В этом разница.
– С чего ты взяла, что я соврал?
– Тебя никогда не кусал шершень. А меня кусал. Но история мне понравилась. Если ты хочешь, чтобы в нее поверили, замени шершня хотя бы на осу или просто скажи: «Кто бы там меня в зад ни ужалил, вы даже представить не можете, что я тогда испытал». Немного тайны – и пусть слушатель домысливает сам.
– А больно это, когда шершень бьет?
– Ты бы остался на своей девочке надолго. Просто в отключке.
– Видишь ли, а как с названием деревни быть? И что потом я любых насекомых видеть не могу? И с чего я решил, что это шершень?
– А так и рассказывай: «С чего-то свадьба решила, что если меня такая оказия на шершневом лугу настигла, то и попал в меня шершень. Это естественно».
– У меня это была импровизация.
Мы разговаривали, как профессионалы о любимом деле, в котором заключена лучшая часть нашей жизни.
– Так ты нам наврал? Фу-у-у. А я, блин, сочувствовала. Поверила как дура, – до Елизаветы дошло, о чем мы вели речь.
– Зато было интересно. Особенно когда его как чудо-чудное друг другу передавали и ржали над ним, – Юля почему-то решила на мой развод не обижаться.
– Ты вообще на хрена наврал-то столько? – Лиза не успокаивалась.
– А как бы я мог с вами познакомиться?
– И что, для этого врать надо?
– Всегда! – мы воскликнули это в голос. Юлька и я. И нам с ней вновь стало весело. Для себя же я нашел девушку, которой будут интересны мои истории и моя невыразительная жизнь. Еще про себя я добавил слова моего отца: «Женщина может простить многое, кроме незанимательной лжи!»
Катастрофа
Нет одинаковых людей. Даже если поступки этих самых разных личностей кажутся нам одинаковыми из-за индивидуальности последних, они последствиями своими, несущими эти индивидуальности, таковыми не являются. Женщины – вот что является примером непредсказуемости поступков и действий. Женщины бывают разные. Желание их познать как можно больше и глубже не делает их к нам, мужчинам, ближе, скорее, наоборот: чем больше ты познаешь, тем больше понимаешь, что ни черта в этом вопросе не смыслишь.
* * *
Работал я в свое время директором стоянки для дальнобойщиков. Откатав с ними экспедитором семь лет, специфику профессиональной деятельности знал как нельзя лучше. Но назначен я был директором не за это. Пришел на стоянку работать я сторожем. Мне достался по случаю уазик, малость – не на ходу, а чинить и ставить некуда. Вот и сподвигло меня устроиться сторожем. Стоянка – без оплаты и возня с ремонтом – безарендная, тем паче шофера-профи всегда подскажут, если где не получается. Уазик не «Жигули», свои тонкости.
Стоянка