Делирий. Денис Александрович Игумнов

человека под их напористым воздействием быстро покрывалась волдырями нервных психозов. Для меня же они служили веером возможностей, лекарством от неприкаянности. В мирной жизни я явно был лишний, выброшенный за борт артефакт прошедшей войны. В каждой секте я без особого труда находил людей с оригинальными воззрениями, в основном, к сожалению, бредового толка, но встречались прямо-таки гениальные построения, мастерски объясняющие суть вещей. Теперь, когда мои главные эксперименты с наркотиками окончены и всё, что мне нужно от них, получено и запротоколировано в глубинах моей памяти, я мог приступить к осуществлению плана, давно разработанного и лелеемого мной. Доктор Володя со смешной фамилией Слоник должен был мне помочь с его осуществлением.

      Посещая собрания секты преподобной Минервы Афонской (сама секта была псевдо хлыстовского толка, такого рода духовные артели получили широкое распространение до революции, потом исчезли, а сегодня опять стали возрождаться), я познакомился с одним очень интересным начитанным человеком, доктором физико-математических наук – Степаном Барковиным, мужчиной сорока лет, интеллигентного вида, всегда гладко выбритого, хорошо одетого, с ярко серыми глазами, глубоко запавшими в темные ямы больших глазниц. Как-то зимой, в январе, после одного наиболее памятного мне бдения, закончившегося общим экстазом невиданной мощи, так случилось, что к метро мы шли с ним вместе и только вдвоём. Собрания происходили по четвергам, вечером, начинались в 20 часов и могли продолжаться до двенадцати ночи. Напоминали они церковные службы с искусственно нагнетаемой атмосферой массовой истерии, и обычно завершались свальным грехом, то есть – групповой оргией.

      Я молчал, вымотанный на собрании до крайней степени выжатого лимона. Признаться, со мной такое происходило редко и только на этих бдениях. Глава секты тридцатипятилетняя красивая баба, по псевдониму Минерва, судя по всему страдающая психическим расстройством в просторечии называемым бешенством матки, обладала столь дивной психической мощью внушения, при помощи которого умело вводила тебя в транс, растормаживала подсознательные сексуальные желания, что высасывала из своих адептов все соки. К концу бдения она выглядела свежей и помолодевшей, остальные, обессилив в нечеловеческом числе оргазмов, валялись разгорячёнными кусками красной дохлятины на полу хореографического зала в доме культуры, где проходили наши встречи.

      Поэтому после бдений мне обычно было не до разговоров. Вот Степан и стал инициатором общения: видно ему, в отличие от меня, хотелось поговорить.

      – Наша матушка энергетический вампир. Мне это сегодня стало ясно окончательно, – сказал он.

      – Да, скорее всего. Ну и что с того? – довольно вяло отреагировал я. Подумаешь – вампир. Меня не удивишь.

      – Думаю, она всех нас собрала с одной целью – насыщения себя любимой. Остальное прикрытие.

      – А тебе не по фиг? Или тебе плохо на бдениях?

      – Да нет,