– Осмелюсь согласиться с генералом Врангелем: задача сложная, – сказал Хрулёв.
– Но выполнять её придётся. Посмотрите, – Меньшиков пригласил генерала взглянуть на план города, начерченный Павлом. – Стена восстановлена. Вот обозначены батареи. А здесь турки выкопали глубокий ров. С флангов город не взять, – берег простреливается с моря кораблями. В самом городе на улицах устроены баррикады, а у карнитина вторая линия обороны.
– Нужно не меньше двух дивизий, – высказался генерал. – И усиленная артиллерия. Иначе силами нашего корпуса даже первую линию не прорвём.
– Две дивизии? – Меньшиков недовольно хмыкнул. – Две дивизии! Знаете что, Александр Петрович, – строго сказал Меньшиков. – Хочу, чтобы наш разговор остался в тайне. Поступим следующим образом: вы сделаете вид, что хотите взять город.
– Сделать вид? – не понял Хрулёв.
– Да. Сделаете вид. Проведёте пару атак, постреляете…. Кстати, сколько у вас зарядов на каждое орудие?
– Мало. И сорока выстрелов нет.
– Вот, и я – про то же. Пошумите и отойдёте.
– Но как же? – замялся генерал, – это же – равносильно поражению.
– Придумайте что-нибудь. Предположим, штурмовые мосты оказались короче рва…. Или лестниц не хватило….
Хрулёв ещё раз внимательно посмотрел на карту.
– Ваша светлость, но дадите в помощь хотя бы ещё одну дивизию, я возьму город, – попросил он.
– Предположим, возьмёте, – устало произнес князь. Упрямство Хрулёв его начинало раздражать. – Предположим, вам удастся закрепиться в верхней части, положив половину своего корпуса. Дальше что? Подойдёт флот и перемелет вас, а потом высадит десант и добьёт. У вас к тому времени не останется ни патронов, ни выстрелов к орудиям. Дальше – остатки вашего корпуса погонят к Симферополю…. Прикажете для вашего спасения снимать ещё пару дивизий из-под Севастополя?
***
Павлу поступил приказ взять двух унтер-офицеров из шестого сапёрного и ехать к Евпатории. Вместе с ним откомандировали двух прапорщиков из восьмой артиллерийской бригады. Артиллеристам дана задача: на местности обозначить линии под батареи.
Февральский ветер лютовал. Пробирал до самых костей. Павел в Петербурге так не мёрз, как здесь, на берегу южного моря. Снег был твёрдым, с ледяной коркой. Дорога затвердела, но в низинах попадались огромные незамерзающие лужи, а порой – сугробы нанесённые ветром с равнины.
Выехали к небольшой речке. Текла себе спокойно среди равнины. Вода не затянулась льдом. Надо было найти мост. И вдруг Павел увидел множество бугров с покосившимися деревянными крестами. Он с ужасом узнал то самое Альминское поле. Луна освещала заснеженные виноградники. А вон склон, где стояла батарея. Ещё возвышалась насыпь эполемента, за который шёл жестокий бой. Внизу тот самый мост у сгоревшего аула Бурлюк. А вон камень, за которым он прятался. И там же увидел первую