Несомненно, величайшая трагедия в отношении мужчины к фемининности заключается в том, что страх отчуждает мужчину от его анимы, мешает установлению близких отношений, проявлению его чувств и жизненной силы. Это отчуждение от самости вызывает отчуждение от других мужчин. Чаще всего их общение друг с другом представляет собой поверхностные разговоры о событиях внешнего мира, например, о политике и спорте.
Недавно я зашел постричься в ближайшую парикмахерскую. Вдруг какой-то мужчина плюхнулся рядом в кресло и в сердцах стал жаловаться на всю парикмахерскую: «Верх человеческой глупости! Жена сказала, что я должен посетить психотерапевта!» Никто не ответил. Он подумал, что его не услышали, поэтому повторил сказанное еще раз, и опять никто не проронил ни слова. Возможно, он ожидал услышать в ответ на свою тираду всеобщую поддержку. Сильнее вжавшись в свое кресло и испытывая неловкость, я решил, что все остальные подумали приблизительно так же, как я: «Дружище, а ведь она подала вам неплохую идею». Позже эта ситуация, как и тысячи подобных ей, стала казаться забавной, но я уверен, что за этой попыткой мужчины найти поддержку и одобрение в мужском сообществе скрывался его глубинный страх[33].
Юнгианский аналитик Ги Корню отметил, что у мужчин постепенно усиливается и отчуждение от своего тела, ибо ощущение реальности собственного тела связано у них с ранним, первичным контактом с матерью[34]. Так как отцы их редко обнимали и держали на руках, все материальное и телесное у них ассоциируется с матерью; в результате они ощущают отчуждение от своего тела. Поэтому мужчины посещают врача в четыре раза реже, чем женщины, и, наверное, потому они раньше умирают. Да, это правда, что мужчинам часто не удается следить за своим телом, занимаясь физическим или умственным трудом, но это пренебрежение угрожает их здоровью и даже жизни. Очень просто все объяснять внешними условиями и обстоятельствами, но мы добровольно соглашаемся на самоотчуждение, обусловленное глубоко амбивалентным отношением к матери-материи, из которой создана наша плоть.
Эту внутреннюю дилемму современного мужчины иллюстрирует классическая история о лучнике Филоктете. Этот греческий миф положен в основу одной из трагедий Софокла, написанной в 409 году до н. э. По возвращении с поминального пира после похорон Геракла Филоктет получил волшебный лук и колчан с отравленными стрелами, которые всегда попадали точно в цель. На пути к Трое Филоктета укусила змея. Рана от укуса была незаживающей. В конце концов его товарищи, плывшие вместе с ним на корабле к Трое, больше не могли вынести ни зловония, распространявшегося из его раны, ни его тоскливых стонов, а потому они подпл