– Я не Эдик, – внезапно обиделся вновь прибывший.
«Ой, неужели все‑таки действительно Гамадрил?» – мелькнула у нее дикая мысль, которую она не успела высказать вслух, услышав голос Натальи: «Иван, это Катя, подруга и крестная…»
– Наслышан, наслышан, – мужчина склонился над Катериной и, взяв ее руку в свою лапищу, осторожно пожал.
– Катюш, это Иван, друг Никиты, он недавно приехал из…
Откуда приехал Иван, Катя уже не слышала: подперев голову рукой, она провалилась в здоровый спокойный сон, сквозь который просочились отрывочные слова «не спала», «сутки», «куда нести тело». Ей очень хотелось спросить, о чьем теле идет речь, но решила отложить это на потом.
***
– Ну и здоровы вы спать! – пророкотал подозрительно радостный мужской голос. – Просыпайтесь, уже утро, и только, пожалуйста, не называйте меня Эдиком.
Катерина, у которой не только сон, но и легкую полудрему как рукой сняло, поняла, что ей совершенно не хочется открывать глаза. Воспоминания накатывали урывками: горячая картошка, которой она обожгла язык, и мясо, которое не успела съесть. «Кажется, я хочу есть, нет, ну, я определенно очень хочу есть».
– Катерина, вы очень выгодный гость, всего двадцать граммов… и какой эффект. Проспать без перерыва почти семнадцать часов – это сильно.
Глаза распахнулись сами собой. Напротив ее кровати в огромном кресле сидел здоровый детина.
– Только не волнуйтесь, переодевала вас Наталья. Она сейчас повезла наследников в детский сад. Никита на работе. Я в вынужденном отпуске – и оставлен в ваше полное распоряжение. Кофе и легкий перекус будут готовы через пять минут. Я жду вас внизу.
Несмотря на свои габариты, он легко поднялся из кресла и бесшумно вышел из комнаты.
– И что это было? – резко сев, спросила саму себя Катя. – Как же его зовут?
– На всякий случай, если вчера это прошло мимо вас, – раздался голос за дверью, – позволю себе напомнить: меня зовут Иван.
Катя рухнула обратно в кровать и от стыда закрылась с головой одеялом. «Надо спуститься вниз и испить чашу позора до дна. Лучше сразу умереть, чем жить в мучительном ожидании», – решила она и, спихнув с себя одеяло, резко встала. Надев старенькие джинсы и мужского кроя рубашку, аккуратно приготовленные для нее Натальей, она постаралась привести то безобразие на голове, что называется волосами, хотя бы в относительный порядок. После нескольких попыток к ней пришло осознание тщетности прикладываемых усилий. Успокоив себя тем, что до этого было немногим лучше, она сделала вид, что именно в таком анархистско-демократичном стиле все задумывалось, и вышла из своего убежища.
На кухне витали ароматы свежемолотого