Как просто у него все получилось, и ведь даже ее виноватой сделал.
Перса понимала, что в чем-то он прав и никак не могла ослушаться мужа. Он мог спокойно отправить ее подальше, заточить в башне на всю оставшуюся жизнь. Она же привыкла к свободе и воле…
Но, наверное, сама Эрида сидела в ее душе, от благоразумия скоро не осталось и следа. Перса не могла этого терпеть и впервые она стала спорить с Океаном.
– Пусть я виновата, но не останется же она тут, она не останется, это будет слишком тяжело, невыносимо просто, – не унималась Перса.
И тогда они решили, что Климента отправится со служанками на один из ближайших островов, там она и будет ждать появления на свет первенца и того, как события будут развиваться дальше.
– Не думай, что ты ее сможешь далеко отправить, я буду все время за тобой и за ней следить. Не должно так быть, чтобы одной было все, а другой ничего, не бывает так.
Понимая, что не стоит настаивать на своем, Перса на время замолчала, и рассказала обо всем дочери, которая с трепетом и нетерпением ждала решения отца.
Наложница на острове пустом
Останется, кляня своих служанок
И будет ждать, пока же Фаэтон
Появится, строптив жесток и ярок.
Он будет мать бессильно проклинать,
И на отца с земли взирать с презреньем
– Да как ты мог оставить нас опять,
Откуда появилось вдохновенье
Все выше он подняться захотел,
И доказать, что брошен он напрасно,
Куда-то в пропасть в тот момент летел,
Когда смотрел на море безучастно,
И только остров, таявший вдали,
Казался лишь подобьем дома снова.
И громко пел о небе и любви,
Он на краю прибежища земного.
№№№
Младенец, огненный, пламенный младенец появился в свой срок, и как сын Лето, он был рожден на острове, который правда не плыл в океане, а только омывался им, но никого из близких, кроме сурового деда, который часто у них бывал, ребенок в те дни не мог видеть. Да и вечно тоскующая мать, то рыдала, то смеялась, но все время была чем-то недовольна. Никакой любви и ласки он не видел и не чувствовал никогда и это породило в душе его спесь и гордыню.
Фаэтон – так они назвали младенца, как только что-то начал понимать, прислушивался к разговору матушки с дедом. И хотя пока много не знал, не понимал, но все-таки догадался, что их почему-то спрятали на том самом острове, где даже Сатиров невозможно было отыскать, а ведь сатиры были везде, только тут пустота и печаль. Но в чем же они провинились так пере миром?
– Я хочу вернуться домой, – твердила она, все время, как только к ним заглядывал его дед. – Там мой возлюбленный, и это я подарила ему сына, а не твоя Персея. Он, наверное, даже не ведает о том, но скоро он все узнает, и тогда вам всем будет туго.
Но Старик