Любомудрско-чисторечный словник К. В. Сушичева. Предвведение в любомудрие незнайчества и в любомудрие вообще. Знать не будем!. Ким Сушичев

душа – определённым образом окачествованный (тёплый) дух. Стоик Зенон называет душу, которая питается выпарением крови и воздухом, «чувствующим выпарением», вероятно, не без влияния Гераклита; при этом то ли все, то ли только души мудрецов сохраняются в эфирной части мiра вплоть до его всеобщего воспламенения (SVF1519—522). Выделяя в душе восемь частей – пять обычных чувств, а также речевое, породительное и ведущее начала (SVF I 143), – стоики рассуждали также о четырёх её способностях: представлении, согласии, влечении и разуме (SVF II 831). Разумность – преимущественное свойство ведущего начала Д. (т. е. разумного), так что даже влечения и страсти суть своего рода деятельность разума. Сочетанием этих двух крайностей, трудно сводимых при определённом рассмотрении живых существ, – вещественничества (материализма) и разумничества (рационализма) – отличается учение о душе стоиков.

      Эпикурейцы в этом отношении были более последовательны: душа есть особое сочетание различных неделимок (атомов), частью общих с иными образованиями, частью особых: особенно гладких и круглых, которые по своей тонкости превосходят даже частицы огня. Души безусловно телесны – иначе они не могли приводить в движение тела; и смертны – поскольку с разрушением телесного состава разрушается и душа, не имеющая более ни прежних сил, ни ощущений (D. L. X 63—66).

      Угасшее ко 2 в. эпикурейство не дало ничего существенно нового в области учения о душе; стоячество, ничего не прибавив в телесной части учения о душе, в области нравственничества (этики) развило учение о сознательном выторжении души – самоубийстве, что получает дополнительный смысл в связи с учением Сенеки о том, что истинная жизнь души, предсуществовавшей до рождения в этом теле, начинается со смертью тела, которая возвращается к богам (Ad Marc. 18, 6; 24, 5; Ер. 102, 24; 120, 13—15).

      Два сохранившихся замечания Александра Афродисийского к аристотелевскому труду «О душе» (Suppl. Arist. II 1, p. 1—100, 101—186) позволяют понять, сколь широк был круг вопросов, связанных с толковкой души в направлении перипатетиков: безсмертие души, её безтелесность, способности, связь души и ума. Платоновский обык отмечен стремлением уяснить отдельные части учения основателя направления, связанные с порождением души в «Тимее» (Плутарх из Херонеи), безсмертием души в целом или только её розумной части (в связи с чем Аттик ругал Аристотеля и некоторых платоников) или одной только разумной души (к чему склонялся Алкиной, рассматривавший также среди прочего вопрос о сродстве душ и одушевляемых ими тел).

      Но совершенно новый опыт рассмотрения души был приобретён в обыке, связанной, с одной стороны, с герметизмом и знайством (гностицизмом), а с другой – с христианством. Свойственнное для первого направления представление о душе как о женском начале, отпавшем от Ума, своего Горнего Отца, от света и полноты жизни, ставит вопрос о причине этого отпадения, каковым оказывается исходная ошибка, за которой неизбежно следует