Довольно долго мы кружились вокруг места кораблекрушения, кричали, называя всех наших отсутствующих друзей по именам, и вслушивались, не отзовётся ли хоть кто-нибудь из них на наши крики. Ответная тишина вползала в наши сердца осознанием непоправимой беды.
И тут мы увидели нечто: Прямо на нас шёл бриг из каких-то давних годов.
Ночь была ясной, а море – спокойным. Мы отчётливо различали все крупные фрагменты этого диковинного зрелища. Тому весьма способствовало тихое, неземное, ярко-красное свечение, исходившее от всех его поверхностей. Однако, приблизившись к нам на расстояние около четверти кабельтова, бриг исчез.
Будто его и не было.
С восходом солнца мы увидели ещё один корабль.
«Только бы и этот не исчез!!!»
На наше счастье на том корабле нас заметили и вскоре уже подняли к себе на борт.
Слава нашему ВМФ!
Наша встреча с кораблём-призраком у экипажа боевого корабля вызвала вполне понятное нам сомнение. За всю историю мореплавания в этих широтах никаких упоминаний о корабле-призраке слышать не доводилось.
Но разве доводилось кому-нибудь слышать о ночных миражах?
Можно, конечно, предположить, что шок от кораблекрушения и гибели друзей спровоцировал у нас зрительные галлюцинации.
Но разве можно допустить, что галлюциногенные образы совпадут у нас троих так отчётливо не только в объекте, но и в конкретных его деталях?
Через год после того нашего приключения я закончил писать картину. На ней спокойное море ясной лунной ночью и бриг образца XVIIвека, охваченный тихим, неземным ярко-красным свечением.
Таким я увидел его тогда из нашей шлюпки.
– Это в точности тот самый корабль-призрак! – сказал один из матросов, спасшихся тогда вместе со мною.
– Точно он!! – подтвердил второй.
Опасная прогулка
Накопители информации всюду: это камни, деревья, стоячая озёрная вода и бегучие воды ручьёв и рек…
Войди в камень, поройся в его памяти, а потом сумей выйти обратно с неповреждённым рассудком.
Вот много веков назад пробегает сквозь призрачный лунный свет мимо каменой глыбы заяц, вспугнутый каким-то ночным страхом. Каков источник того неясного, но очень острого страха? Не выяснив этого, от него невозможно укрыться. Поэтому заяц застыл на месте, тревожно прядёт ушами. И в тот же миг на него бесшумной тенью обрушивается сова. Её лапы сдвоенным ударом припечатывают зайца к земле, её когти жадно впиваются в его тельце, пронзают его жгучей болью. Отчаянным детским плачем прощается заяц с жизнью… И всё это остаётся в памяти каменной глыбы.
А сколько