Но однажды я вынужденно посмотрела-таки одну серию от и до. Включила с целью деактивации Тёмы – надо было когда-то погладить белье, гроздьями свисающее со всех поверхностей в доме. Ну и пока одной рукой гладила (второй держа гладилку, чтобы она не пришибла ползающую тогда еще Алиску, и правой ногой подшвыривая игрушки, чтобы хоть на пять минут чем-то занять дочь), смотрела.
Что хочу сказать. Это гениальнейший, умнейший из всех мультиков! Ужасно неправдоподобный, но такой прекрасный! Его надо как пособие невзначай подкидывать папам и белым шумом постоянно шептать: «Папа Свин молодец, будь как Папа Свин». Серия, значит, была про день рождения Мамы Свинки. Готова спорить, что автор сценария – женщина, и она мать двоих детей как минимум. Итак, начинается день рождения у Мамы Свинки с того, что Папа Свин приносит ей завтрак в постель. Дети нарисовали открытку и туда же, в постель, ее тоже принесли. Кроме того, дети и папа приготовили маме торт, пока она спала. Еще раз. Приготовили. Маме. Торт… ПОКА. ОНА. СПАЛА! Далее мама, неспешно откушав завтрак, спустилась на кухню, откуда ее буквально силой выпихнули в гостиную, усадили на диван, всучили журнал, включили музыку и велели отдыхать – день рождения ж.
А дальше пошли подарки. Я, вот честно, вазякала туда-сюда утюгом по пододеяльнику и завидовала-завидовала-завидовала этой свинье. Сначала ей вручили платье. То есть Папа Свин заранее озадачился, напрягся съездить выбрать и купить. Еще и с цветом продумал – розовое подарил, чтоб с лицом гармонировало. Потом маме вручили два билета в театр, чтобы она с Папой Свином могла куда-то сходить в своем новом, только что подаренном платье. А, еще ж к ним пришли Дедушка Свин и Бабушка Свинка, чтобы посидеть с детьми, чтобы Мама Свинка могла куда-то сходить по только что подаренным билетам в только что подаренном платье. ААААААААААА! В этом месте я поняла, что почти всё белье уже досрочно перегладила на нервах. Казалось бы, папа по природе своей, генетически, свинья, но даже он понимает, о чем робко мечтает мать двоих малолетних детей в свой день рождения. И голос закадрового констататора, кстати, уже совершенно не раздражал – напротив, помогал воспринимать видеоряд, как бы подтверждал все то, чему отказывались верить глаза.
Я уже не завидовала. Я стояла, держа на одной руке Алиску, которая с восторженными воплями драла мои волосы и вгрызалась мне в плечо, второй доглаживая последнюю наволочку, и чуть не плакала от радости за Маму Свинку. От счастья, что Мама Свинка сегодня, в свой день рождения, накрасится, причешется, наденет новое платье и куда-то свалит на несколько часов, что она сегодня не Свинка, а светская, мать ее, львица, что она идет в театр и не будет нестись с языком на плече обратно, потому что кому-то спать, кому-то есть, кому-то надо вещи для прогулки найти и в кучку сложить, кого-то купать – это сегодня не ее заботы. И я, знаете, на таком эмоциональном подъеме отодрала Алиску от плеча, размотала с ее пальцев клок своих волос и, сунув ее в манеж, пошла красить глаза и искать