– Анатолий Витальевич, я сделаю всё, что в моих силах! Для меня честь быть вам полезным! – твердо ответил Руднев.
– Спасибо! – Терентьев порывисто пожал протянутую Дмитрием Николаевичем руку. – Идемте в кабинет убитого. Покойника оттуда уже вынесли.
У Дмитрия Николаевича Руднева, на счету которого, несмотря на молодой ещё возраст, было свыше десятка расследованных крайне серьезных и тяжких преступлений, имелась одна существенная слабость, с сыскной деятельностью, казалось бы, несовместимая. Он абсолютно не переносил вида мертвецов, поэтому никогда не присутствовал на вскрытии и старался не оказываться на месте убийства, когда тела еще не были убраны. Всё, что касалось жертв, Дмитрий Николаевич исследовал по фотографиям, рапортам и медицинским отчетам.
Терентьев проводил Руднева и Белецкого в кабинет.
– Кроме тела здесь всё осталось, как было, – сказал Анатолий Витальевич.
Дмитрий Николаевич огляделся. Кабинет Михайловского был неожиданно скромным, практически спартанским, чего никак нельзя было сказать об остальном доме, роскошном буквально на грани безвкусицы.
Из кабинета вели две двери: одна в приемную, через которую они зашли, вторая – в примыкающую к кабинету комнату отдыха. В её дверях застыл полицейский, козырнувший при появлении Терентьева.
– Мы там всё проверили, – сказал сыщик вошедшему в комнату отдыха Дмитрию Николаевичу. – Степан Кондратьевич, это камердинер погибшего, говорит, здесь всё, как было при барине. Все вещи на месте.
Комната отдыха была еще аскетичнее кабинета: походная койка, простой деревянный стул, маленький, ничем не покрытый стол, на котором стояла масляная лампа да лежала раскрытая книга по каким-то инженерным расчётам, в углу комнаты висел образок с зажжённой лампадкой.
– У Александра Петровича были крайне скромные привычки, – заметил Руднев.
Он вернулся в кабинет и принялся осматривать стол.
– Анатолий Витальевич, ваш надзиратель, что привёз нас сюда, докладывал, что Михайловский ушёл от общества, чтобы написать ответ на телеграмму. Где она?
– Никакой телеграммы на столе не было.
– А при нём?
– Тоже нет. На трупе не было никаких документов.
Руднев подёргал запертые ящики стола.
– Ключ от ящиков был у Михайловского на цепочке от часов, – пояснил сыщик. – Секретарь, которого вызвали сразу же после трагедии, при мне осматривал ящики, ничего странного не обнаружил, но про телеграмму я не спросил.
– Позовите его.
Терентьев дал знак полицейскому, и тот кинулся исполнять с похвальным проворством.
– Может, он сжёг телеграмму, – предположил Белецкий. – Она могла быть