«Вы представить себе не можете, как обрушилась печать и публика на мою несчастную “Даму” с апельсинами! Ужас! Ругань неимоверная […], а публика на выставке просто беснуется!» – написал испуганно Бакст своей невесте Любе Гриценко[22].
Философ Василий Розанов о героине того же портрета Бакста написал иное: «Стильная декадентка fin de siecle[23], черно-белая, тонкая, как горностай, с таинственной улыбкой, а 1а Джиоконда, кушает апельсины»[24].
Леон Бакст. Ужин (А. К. Бенуа), 1902 г. (фрагмент).
Грация и легкость в Анне Карловне сочетались с рациональной домовитостью и умением крепко держать бразды правления семьи – здесь, видимо, сказывалась наследственность – немецкие корни. Отец Анны, Карл фон Кинд, сын иммигрантов из Саксонии, был дирижером оркестра Императорского театра, а значит, знал толк также и в управлении.
Бенуа были законодателями во многих аспектах домашнего быта, даже, говоря сегодняшним языком, – в дизайне интерьеров. Чего только стоит введенный в моду в Петербурге термин «блё Бенуа» (bleu Benois), обозначавший глубокий оттенок синего цвета. Как вспоминал Александр, еще в просторной столовой его родителей стены украшали «ярко-синими “дамаскированными”» обоями. Прочность этих обоев была такова, что они простояли без переклейки с 1848 г. и до самого оставления нашей квартиры в 1899 году»[25]. Этот «блё Бенуа» стал тенденцией в дореволюционном петербургском обществе, а для Александра Бенуа он превратился в некую визитку их дома: во всех последующих квартирах хотя бы одна из комнат становилась синей[26].
Собор св. Николая Чудотворца и Богоявления
Дом Бенуа был огромен, по европейским меркам его смело можно было назвать «палаццо». Правда, жила в нем не только семья Александра Бенуа, но и семьи немалочисленных