– Ты здесь, Лилит?! Ли-ли-и-и-и-и-ит!!!»
«Дьявольская музыка неистовства непроглядной ночи возвещала приход Небытия… Откуда же взялась эта чёртова закваска охватившей мир тьмы… Не из демонического ли женского первоначала по имени Лилит, едва не погубившего меня?»
Соблазняя демонов, ангелов и мужчин, Лилит оставляет после себя многочисленное потомство, которое во все времена по-разному проявляет властную тёмную силу этого женского первоначала.
Такова маленькая девочка из наброска с натуры «Моле сумит». Она пока неосознанно проявляет эту силу, оттаскивая малыша-братца от причала Графской пристани, где он, засунув нос в широкую щель между досками настила, повторяет одну и ту же фразу: «Моле сумит, моле сумит!» Сестрёнка звонко приказывает: «Костик, уйди! Костик, уйди!» И насильно тащит вырывающегося и плачущего мальчугана подальше от моря.
– Всё, – говорит наблюдающий эту сцену спутник автора по крымским скитаниям, – точно не быть ему адмиралом.
«Костик уйдёт. Станет он каким-нибудь сантехником или штукатуром, в итоге окончательно заштукатурив свою мечту».
Хочется отметить особый дар писателя, позволяющий ему двумя-тремя штрихами отобразить в миниатюре то, о чём пишутся романы, эссе и диссертации – влиянии женского начала на формирование личности и судьбы мужчины.
На формирование личности и судьбы человека оказывает и время, и место его рождения. Разрешение на временное проживание в ту или иную эпоху он получает от Бога. Однако свобода, данная ему Создателем, может быть ограничена властителем той эпохи и законами того пространства, в котором человек существует и которое определяет его бытие.
Сергей Воробьёв, как и многие действующие лица этой книги, родился и провёл детство и юность в эпоху Сталина. Переступив экватор – 2000 год, в начале третьего тысячелетия писатель в главе «На экваторе двух эпох» возвращается к своим истокам. В рассказах «По наказу товарища Сталина» и «Как Берия мне на пятку наехал» читатель не встретится с привычными образами Сталина и его окружения.
Свобода творчества есть способность разума, интуиции, подобно искривляющим лучам света – иронией, юмором, фантазией преломлять доселе известные персонажи в нечто непредставимое. Находясь на грани вымысла и реальности, действующие лица его рассказов ведут себя самым неожиданным образом.
Сталин долго беседует со сварщиком Дормидонтычем, сумевшим приварить рубиновую звезду к Спасской башне Кремля. Пригласив его к себе в кабинет, вождь делится с ним самым сокровенным: «Долго жить – хорошо или плохо?», «Революция дело тонкое и опасное», «Ленин хотя и квартерон, но он наше знамя…» И так далее.
Дормидонтыч, от лица которого ведётся рассказ, по простоте душевной своими репликами сглаживает патетику, присущую подобным беседам с вождём. «Камень на камень, кирпич на кирпич,