Цивилиzации. Лоран Бине

ладони и закрыв глаза, и что-то бормотали себе под нос. Наконец они заметили гостей и, как испуганные куи, забегали туда-сюда, пронзительно вскрикивая и шлепая по булыжникам сандалиями. Один из мужчин в платьях – с золотым кольцом на правой руке, самый спокойный и выдержанный, выступил вперед и обратился к ним. Атауальпа спросил у своей наложницы, понимает ли она их язык, но та узнавала лишь отдельные слова – providencia, castigo, India[3], – а строение фраз разобрать не могла, хотя и оно было чем-то знакомо. Игуэнамота решила, что ее давние беседы с чужестранцем успели кануть в колодец памяти, сохранившей от его языка лишь разрозненные фрагменты. Впрочем, люди хоть и были напуганы, но выглядели безобидными. Атауальпа приказал своему отряду здесь и обосноваться. Скот вывели с кораблей, мужчин и женщин разместили в просторной столовой. Игуэнамота обратилась к золотому кольцу: «Comer»[4]. Она увидела, что ее поняли. Им принесли поесть: горячий суп и лепешки с хрустящей корочкой и воздушной мякотью, которые им пришлись весьма по вкусу, ведь они были очень голодны. Они также попробовали черный с красным отливом напиток.

      Так долгое странствие наконец завершилось. Все – мужчины, женщины, лошади и ламы – выжили в море. И ступили на левантинскую землю.

      Река снаружи заиграла золотыми отблесками, а может, это была солома, плававшая на поверхности.

      В глубине дворца находилось священное место, украшенное полупрозрачными плитками – красными, желтыми, зелеными, синими. Свод напоминал паутину, вырезанную из камня, и был выше, чем во дворце Пачакути. В дальнем конце здания на богато украшенном постаменте – правда не покрытом сплошь золотом, как это было бы в Доме Солнца [26], – возвышалась статуя худотелого человека, приколоченного к кресту. Постриженные испытывали здесь поистине священный трепет. Китонцы сразу поняли, что перед ними местная уака [27]. Кто этот приколоченный бог? Скоро им предстоит об этом узнать.