Братья учились на факультете физической культуры и были убеждены, что это единственное место, за исключением ринга, где их недюжинная сила может привести к успеху. В годы их молодости криминал ещё считался делом наказуемым и постыдным. Младжан – старший из братьев, высокий, атлетического телосложения, быстрый и подвижный, словно кот, был во время войны лейтенантом в подразделении Срджана. Симпатяга с немного резкими движениями и тёмными умными и осторожными глазами он любил одеваться красиво, чтобы всё было по размеру и сочеталось. Даже на войне был щеголем, не опускаясь и тщательно бреясь в условиях, когда многие просто махнули на себя рукой, обрастая бородой по уши.
Мрджан, младше его на два года был громадным детиной, ростом более двух метров, чьи детские голубые глаза плохо сочетались с огромными ковшами ладоней. Говорил он редко и мало, а ещё реже отвечал на вопросы. Мрджан считал, что если человек что-то сказал, то значит это и должен сделать, а если не может, то и слова тратить не следует. Спокойный, медлительный, любитель выпиливать безделушки из дерева или рамочки для фотографий или иконок, он не хранил свои поделки – часть раздавал, часть терял, но никогда не продавал. За своим за старшим братом Младжаном он следовал по жизни без вопросов и сомнений. И вместе с ним оказался в подразделении Срджана, вслед за братом признал Срджана Малешевича своим вождём, затем назвал другом и побратимом, а впоследствии и кумом. Мрджан не преувеличивал, когда говорил, что женился лишь для того, чтобы получить такого вот кума. И пока другие посмеивались, слушая его речи, он спокойно и немного торжественно повторял, что женщин на свете много, а настоящих людей – мало. И добавлял, что кума, в отличие от брата, выбираешь сам.
Они были близки настолько, что делили друг с другом всё: одежду, деньги, иногда даже женщин. Вместе ушли на войну, вместе демобилизовались. И сейчас вместе сидели, пьянея больше от разговора, чем от плохой слабенькой ракии. Сидели под иконой со скорбным святым ликом, перед которым никогда не зажигалась пластмассовая дешёвая лампадка и делили горесть совместных воспоминаний.
Говорили они всегда о чем угодно, только не о войне, хотя разговор о тех временах был непрерывным. Но вслух говорить о ней они избегали, понимая друг друга с полуслова. А на вопросы любопытных давали короткие и скучные ответы, и даже принимая выпивку, поставленную в их честь, они не стремились поделиться простой и страшной в нагой простоте правдой, не спешили тешить народ армейскими байками, смешными и страшными. Когда они выпивали слишком много и алкоголь убаюкивал